Но взяла себя в руки и кивнула. Тот ничего не стал говорить, отвернулся, перевёл взгляд на полыхающий костёр.
Разгорячённые пляской женщины не раз подходили и соблазняли на пляску атона. Но он только отрицательно качал головой и всё. Я уже из разговоров женщин поняла, что атон не принимает участие в местных развлечениях с женщинами, в отличие от воинов.
- Почему ты отказываешься от того, что идёт тебе в руки? – спросила я его, когда мы остались втроём, я, Эрган и Пашка.
Все разбрелись кто куда, но в пределах видимости. Я бы пошла спать, но меня никто не приглашал. Пашка не оставлял меня, а поведение атона не могла понять я.
- Потому что верховный не должен отдавать предпочтение кому-либо, – нехотя ответил он.
Хотя до него, как я понимала, предыдущим верховным это не мешало, на что досадовали женщины, недовольные равнодушием атона.
- То есть ты можешь отказать женщине, если она потребует, а другие нет?
- Могут, если влюблён или женат, но такое не практикуется, считается неправильным. Ведь это самая малость, что может сделать мужчина для этих женщин, и оба получат удовольствие при этом.
- Но мне отказать не может никто?
- Тебе – никто.
- Даже ты? – провоцировала я его.
Эрган поднял на меня тяжёлый взгляд, который я выдержала.
- Даже я не имею права тебе отказать, – признал он. – Но подумай, зачем тебе тот, кто любить не умеет?
Мы сцепились взглядами.
- А ты действительно веришь, что фея света влюбится в того, кто оставляет потомство в каждом селении?
- Почему нет, если ты отойдёшь от понятий твоего мира, и попробуешь открыть глаза пошире. Эти женщины живут одни, выполняют и женскую и мужскую работу, пока их мужчины воюют, растят одни детей, и всё, что им перепадает – краткие ночи любви с воинами, которые останавливаются по пути. И надежда и облегчение от того, что, может, кто-то из них сделает часть мужских работ и чуть-чуть, ненадолго облегчит их участь. За что ты кого осуждаешь?
- Не моё это дело осуждать тут кого-либо, ты прав. Но тогда и ты должен жить так, как и остальные, разве нет?
- А у Эргана просто зазноба есть, – злорадно сказал Пашка. – В другом селе. Мы пойдём через него. Обязательно заглянем, так ведь, Эрган? Соскучился по Нейде? Она уже, наверное, тоже все глаза проглядела. Сыновей посмотришь. Может, четвёртого сделаете? Или какой там на очереди, пятый пойдёт?
Эрган перевёл взгляд на Пашку. Смотрел долго, пронизывающе и испытующе. Мне не понравился этот взгляд. Мне как бы вообще взгляды атона тяжёлыми казались, но этот был неподъёмным. Как гранитная плита. Надгробная. На ней было написано крупными буквами: здесь покоится Паша.
