***
Я прибежал на вокзал, на перрон. Бежал вдоль поезда, всматриваясь в окна.
Принцесса сидела в одном из купе и грустно смотрела перед собой. Я хотел было подать сигнал, но объявили отправление.
Я обратился к проводнику:
– Здравствуйте, извините. Не могли бы вы передать принцессе – извините, женщине из восьмого купе вот эту коробку?
Проводник оказался старым знакомым, который разрешил нам доехать до отстойника, когда приехала принцесса.
Он улыбнулся и взял коробку.
Поезд тронулся, а я не почувствовал расставания.
***
Когда принцесса открыла коробку, она посмотрела в окно, но поезд уже покинул вокзал.
Она сняла белые кроссовки, и надела на розовые носочки бирюзовые туфли с радужным каблуком. Они были ей точно в пору.
Вагон ехал через голые поля и густые леса.
В плацкартном вагоне она была единственной женщиной, но она не боялась. Ведь я был рядом.
Она сняла плащ так, как не снимала его никогда. Она села на полочку и положила ногу на ногу так, что взгляды мужчин окутали ее тело.
Мужчины смотрели только на нее. Смотрели все подряд.
Она попросила у проводника чай, чтобы успокоить дыхание. Ее легкие раздувало воздухом, хотя в вагоне было душно. Она вдыхала весь воздух вагона, не оставляя остальным ни капли.
Каждый, кто проходил мимо ее купе, хотел немножко задержаться, чтобы посмотреть на нее взглядом, не требующим комментариев. Мужчинам было тесно среди себе подобных, и они предпочитали окунуться в ее взгляд, в ее прическу, в ее чуть оголенные ноги. Ее пожирали глазами те, для которых она была создана.
И она не боялась. На ножках ее сверкали пряжками туфли неизвестного размера с радужным каблуком.
Она расстегнула ворот блузки и этим не оставила мужчинам шанса отвернуться и забыть ее.
Они продолжали смотреть. Кто смотрел, делая вид, что читает газету, кто прятал взгляд в окне, а кто, не стесняясь, смотрел прямо, иногда глотая сладкую слюну.
Она попросила достать матрац с верхней полки. Они сделали это. Затем сами постелили ей постель. Вагон самцов переглядывался между собой. Если бы это были звери, они сейчас дрались бы из-за нее!
Прикрывшись простыней, она сняла блузку и тихо вздохнула, но этот вздох пролетел по вагону, как крик хищной птицы для тех, кто следил за ее движениями глазами, ушами, нюхом. Она повернула голову к стене. Она чувствовала, что теперь, когда она не смотрит, каждый, проходящий мимо, оставлял на ней свой взгляд, придающий ей силу.
Она испытывала до сих пор неизвестное для себя чувство. Ей не хотелось называть это чувство, хотелось просто чувствовать.
