Сырник встает поперек горла и буквально душит. Я закашливаюсь.
– Это тебе, – мама бросает на стол небольшой ежедневник. На нем рисованная девчонка, она прячется под зонтом от огромных алых капель.
– Что это?
– Менструальный блокнот, – невозмутимо заявляет она, и я снова давлюсь, а вот отец настойчивее утыкается в газету.
– Мама!
– А что тут такого? Тебе пора следить за своим циклом. Ты вообще собираешься вести половую жизнь? Давно пора.
Я краснею. Злюсь. Неспроста я ненавижу семейные завтраки, обеды и ужины – эти трапезы ненароком отбивают аппетит. То мы обсуждаем мою нерестующую грудь, то некачественно бритые ноги, а то и вовсе – менструацию!
Гадость.
Моя мать – представитель крупной косметической фирмы, посему стремление к красоте – ее главная задача. И если Ариша с успехом взбирается по выстроенной мамой эстетической лестницы, то я – полнейшее ее разочарование. Впрочем, как и отец. Михаил Тарасов более консервативен, он редактор газетных статей, что объясняет мое влечение к литературе. Родители стали встречаться еще в студенческие годы, и я сильно сомневаюсь, что мама могла обратить внимание на папу в нынешнее время. У нее идеальная укладка, маникюр и толстый органайзер расписанный на три года вперед. У отца виднеются пролысины, зафиксирована начальная стадия артрита и протертое трико с обвисшими коленками. Весьма экстравагантная парочка получилась.
– Я все! Спасибо! – я нервно подрываюсь из-за стола, но мама уже завелась.
– Не нужно обижаться, Варя. Это нормально. Я хочу, чтобы моя дочь начала становиться девушкой, а не занималась детской ерундой. Только глянь, что ты носишь. Бабские тряпки. А волосы? Они совершенно не ухожены. Ты целыми днями просиживаешь дома. Где твои друзья? Где Света Верещагина? Вы так хорошо с ней общались.
– Это было четыре года назад, мама, – процеживаю я.
– И что? Тебе нужно брать пример со Светы. Я только и вижу, как за ней мальчишки заходят. А ты? Ты думаешь заводить себе парня? Знай, мне нужны внуки.
– Таня! – не выдерживает отец и бросает газету на стол. – Перестань!
Обстановка накалена до предела. Мне хочется стать невидимкой. Мне хочется стать пылинкой, которую не уловит человеческий взгляд.
– Что, Миша?! Хватит делать из меня плохую, ведь я только добра ей желаю! А ты почему молчишь? Разве ты не замечаешь очевидного? – она буквально задыхается, ее губы трясутся. – Это она в тебя такая аморфная. Все стишки свои глупые пишет. Думает, что это пригодится ей в жизни, – мама усмехается и возвращается ко мне. – Это бессмысленная трата времени, Варя. Тебя ждет юридический.
