Зелия почтительно склонила голову и вышла. Ланфорд же, вопреки своим словам, далеко не сразу вернулся к делам.
Перед ним на столе лежало оставленное сыном послание Авалайн. Испытывал ли он угрызения совести из-за того, что отдал приказ убить ее?
За свою жизнь Ланфорд столько раз принимал сложные решения, что успел очерстветь душой. Воспринимал как прискорбную необходимость, если они затрагивали чьи-то судьбы. Но к девчонке за столько лет успел все же привыкнуть. При иных обстоятельствах позаботился бы о том, чтобы хорошо ее пристроить.
Но Авалайн сама все испортила! Позарилась на то, на что не имела никаких прав. Если не дура, должна была осознавать последствия подобного. Так что испытывал Ланфорд лишь легкое сожаление, не больше. Ее смерть избавила его от проблемы, и это перевешивало на чаше весов все другие соображения.
Наверное, его нежная и добрая Хелена пришла бы в ужас от того, каким он стал! Она всегда предпочитала видеть в нем только хорошее.
При мыслях о покойной жене на лице Ланфорда проявились редкие для него искренние чувства. Пожалуй, она единственный человек, не считая детей, кого он любил по-настоящему. Только когда дело касалось воспитания сыновей, избегал проявлять эмоции. Считал, что этим может их лишь испортить. Зато жену и дочь баловал и лелеял.
После их смерти раковина, что была приоткрыта лишь для его девочек, сомкнулась окончательно. Он всегда был достаточно сдержанным человеком, но с годами это приобретало все большие масштабы. Иногда ему самому казалось, что он не способен что-то чувствовать. Если же случались вспышки эмоций, то крайне слабые и непродолжительные.
Ланфорда это вполне устраивало. Вот только непроизвольно и от остальных он ожидал такой же сдержанности. И когда видел, что сын - его единственное продолжение -проявляет позорную эмоциональность, это вызывало недовольство и раздражение. Ланфорд лишь надеялся, что Зелия права, и это временное явление. Пока же придется брать дело в свои руки и направлять сына в нужное русло, если он сам на это не способен.
