Лишь только дома, сжирая третий кусок торта, я осознала, что натворила. За торт я обязательно завтра заплачу, если надо и штраф тоже. А вот, как искать поцарапанную машину и утихомирить свою совесть? Как же я могла так поступить?
* * *
Заснула я только под утро, аккурат перед будильником. Настроения наводить красоту — нет, равно как и вообще куда-то идти. Однако это не вопрос моих желаний, а обязанность. Кое-как оделась, накрасилась и, не позавтракав, села в машину. Поняла, что голова работает плохо, когда, взглянув в зеркало заднего вида, обнаружила незакрытые ворота. Пришлось вернуться и колдовать с пультом от ворот, которые никак не хотели закрываться. Кое-как справившись с этой задачей, снова села в авто и, пытаясь сконцентрироваться по максимуму, задала маршрут в больницу.
Ровно без пятнадцати девять я появилась на отделении в компании своего друга, по совместительству влюбленного в меня по самое не могу, — товарища Степу, ласково именуемого мной Степашкой. Юсупова я ждала как манну небесную. И таки дождалась. Плевать, что он в компании нашей одногруппницы Яны. И даже плевать, что она виснет на нем, как незнамо кто. Никакой гордости и чувства собственного достоинства. Однако, я это переживу. Уж как-то восемь его девушек за три года пережила. Жива, здорова и почти с крепкой психикой.
— Нам во вторую ординаторскую, — мерзким голосом произносит Яна, ухватившись за Егора. — Пойдемте. Если что говорим, что практика у нас до двух. Я возьму удар на себя, если нас заставят батрачить, — возьми уже удар на себя так, чтобы от тебя мало что осталось.
— Молодые люди, на пороге не стоим. Проходим вперед и становимся у стеночки. Молодая и свежая кровь, — произносит полноватая, улыбчивая женщина, потирая руки.
Ненавижу это ощущение неловкости и новизны. Чувствуешь себя букашкой под осмотром кучи врачей. И каждый смотрит так, будто ты пустое место. А ведь когда-то сами такими же были.
— Всем доброе утро, — громко произносит мужчина, проходя возле нас. Садится на диван и, мельком осмотрев ординаторскую, открывает ежедневник. Я могла бы сказать, что у меня галлюцинации на фоне бессонной ночи и страдающей совести, однако — нет. Зрение меня не подводит. Мужчина с похорон, из гипермаркета и этот — совершенно точно одно лицо. — Начинайте, — кивает в сторону улыбчивой пышечки, по-видимому, дежурной медсестре, и переводит взгляд на нас четверых. И вот сейчас, встретившись с ним взглядами я точно поняла — мне конец.
