Он укладывает меня на постель и тут же бросает рядом со мной белый махровый халат.
— Закрывай свои сокровища. У тебя на все максимум три минуты.
Не знаю, что меня больше удивило. То, что постель застелена новым бельем или то, что он не стал меня позорить переодеванием при нем.
* * *
— А что там? — указываю взглядом на капельницу.
— Крысиный яд и физраствор, — спокойно отвечает Лукьянов, обрабатывая мою кожу спиртом. Козел. Однако этот самый козел попадает в вену с первого раза, а не ковыряется в ней как некоторые. А чего уж греха таить, вены у меня никудышные.
— И все же?
— Ты ж все равно ничего не знаешь, Ань. Тут даже троллить тебя не надо.
— Вы сейчас признались, что троллили меня?
— Ну разве что немного.
— Откуда у вас штатив для капельницы дома?
— От верблюда.
— Вы думаете, в стакане что-то могло быть кроме алкоголя? — не унимаюсь я в попытке разговорить его.
— Возможно.
— А кто вам Егор?
— Третья вода на киселе.
— А если точнее?
— Троюродный племянник, — спокойно отвечает Лукьянов, откинувшись в кресле.
— А где он?
— Видимо, поехал дальше бухать. А ты не подскажешь, почему бабы такие дуры? — резко меняет тему, уставившись на меня.
— Думаю, это вам подскажут бабы и дуры, — и когда я произнесла «дуры» у меня резко закружилась голова и, если бы не мое лежачее положение, я бы точно рухнула. Да что со мной происходит? Голова едет. И, кажется, я опять теряю сознание. Лицо моментально покрывается холодным потом. Мне нечем дышать. А в следующий момент я получаю очередной хлопок по щеке.
— Зачем вы меня бьете?
— Я не бью, а привожу в чувство.
— Когда я приду в себя, я отобью вам щеки так же, как и вы мне. Я помню уже трижды. А если у меня будет синяк, папа вас убьет.
— А папа-то где сейчас? Знает вообще, что дочура наклюкалась и, возможно, нажралась какой-то дряни в незнакомом доме? Ой, подожди, он же на отдыхе. Или все же лежит и лечится после болезни Лайма?
— Отдыхает после болезни Лайма.
— Ишь какой хитрый пенсионер. Мне действительно стоит бояться грибника, которого укусил энцефалитный клещ, а ему хоть бы хны.
— Бойтесь, бойтесь.
— Боюсь, боюсь. Пойду помолюсь. Отче наш, что там дальше?
— Вы отвратительный человек. Врач может и хороший, но человек… нехороший.
— Истину глаголешь, дочь моя. А теперь закрой рот.
— Я смотрела видео, как после какого-то алкогольного напитка, девушка осталась инвалидом. Ни говорить, ни ходить нормально не могла.
— Ну говоришь ты замечательно. И много. Как типичная баба. Трещишь и трещишь.
