. Это требование не лишено было основания и в конечном счете должно было сократить половину контрибуции на 30 000 туманов. Паскевич возражал против этого, но его аргументация была неубедительной, так как невозможно было доказать, что иранцы теряют на золоте столько же, сколько русские на серебре.
Споры закончились тем, что иранский министр иностранных дел выехал в Тегеран, английский посланник, не получив разрешения на выдачу денег, вернулся в Тавриз224, а Паскевич, видя все это, пригрозил Аббас-мирзе, что оставит войска в Ардебиле и Мианэ и доложит царю о нарушении трактата. Угроза эта возымела действие, и Макдональд получил разрешение на выдачу пяти куруров225. Это обстоятельство важно еще и в том отношении, что вносит существенную поправку почти во все те работы, где неправильно указывается, что половина контрибуции или первые пять куруров, по предложению Грибоедова, были уплачены до заключения договора. На деле же договор был подписан тогда, когда эти деньги находились в здании английской миссии в Тавризе.
Политические и дипломатические просчеты Паскевича
Переговоры в Дех-Харгане и Туркманчае (7 ноября 1827-10 февраля 1828 г.) показали, что дипломатическая деятельность Паскевича, возглавлявшего русскую делегацию, отличалась непоследовательностью, хотя дореволюционные дворянско-буржуазные историки Щербатов, Н. Дубрович и др. пытались затушевать политические и дипломатические просчеты Паскевича и нередко приписывали ему заслуги Грибоедова.
Паскевич наложил вето на грибоедовскую программу экономического развития Закавказья, осуществление которой должно было облегчить реализацию Туркманчайского договора и ослабить в Иране влияние Англии. Устанавливая новую границу с Ираном, Паскевич без всякого основания отклонил ходатайство армян о присоединении к России Макинского магала – исторически армянской территории, захваченной в прошлом иранскими войсками. Много путаницы внес Паскевич в сложные вопросы, связанные с контрибуцией. Накануне переговоров в Дех-Харгане он объявил, что требует от Ирана 10 куруров (15 млн. туманов или 20 млн. руб.). Однако 7 ноября, т. е. в первый же день переговоров, Паскевич увеличил эту сумму еще на 5 куруров. Затем 25 ноября он уже «уступил» Ирану 3 курура, а 23 декабря «уступил» еще 2 курура. В результате этого далеко не блестящего дипломатического маневра требуемые вначале Паскевичем 10 куруров остались в силе.
Многие другие распоряжения Паскевича были столь же непоследовательны. В начале октября он объявил, что русские войска будут зимовать в Хое, несмотря на то, что перед этим заверил Аббас-мирзу, что отзовет эти войска в Россию, как только получит 300 тыс. туманов восьмого курура. А когда эти деньги были отправлены в Тавриз, он приказал войскам зимовать в Иране. В конце того же месяца, после того, как Грибоедов по своей инициативе продлил срок уплаты 100 тыс. туманов на 5 месяцев – до 10 марта 1829 г., чтобы оправдать пребывание русских войск в Иране, что было выгодно России в связи с русско-турецкой войной, Паскевич снова изменил свое решение и приказал вывести из Ирана большую часть войск. Оставленные им после этого в Хойской области четыре русские роты не представляли серьезной силы и предназначались специально для сбора налогов у населения. Делалось это вопреки Туркманчайскому договору и протестам Грибоедова, так как эти налоги по существу были второй контрибуцией царизма.
