.
Пытаясь объяснить эту позицию Каннинга, проф. Махмуд, подобно английскому историку Гренвиллю, приходит к выводу, что «Каннинг был тайно связан с русскими»88, что «в душе британского министра сидело огромное несчастье в образе чарующей, дьявольски соблазнительной жены российского посла в Лондоне Дарьи Христофоровны Ливен»89, которая, будучи хозяйкой политического салона в Лондоне, установила тесные связи с английским королем Георгом IV, военным министром Кэстльри и Д. Каннингом.
Ссылаясь на книгу английского историка Джона Вильямки «Войны Афганистана», М. Махмуд указывает, что «для всех политических партий Англии было ясно, что Каннинг, находясь под сильнейшим влиянием этого «пленительного дипломата», сознательно прибегал к различным уловкам, чтобы уйти от договорных обязательств Англии по отношению к Ирану»90 и что «благодаря Дарье Ливен, этой умнейшей, по его словам, женщине в Лондоне и первоклассной разведчице российских императоров, Каннинг отправил в Петербург Веллингтона и подписал с царем секретный протокол, по которому Россия получила возможность предпринимать на Востоке любые шаги»91.
Произвольное толкование Петербургского протокола от 4 апреля 1826 г., который исключительно касался греческой проблемы, привело иранских историков к субъективной оценке британской внешней политики при Каннинге и Веллингтоне, гиперболизации влияния графини Д. X. Ливен на эту политику, а также к ложной версии о существовании англо-русского плана раздела Ирана и Турции. На деле существовал тайный сговор Каджаров с Англией против России. Англия поддерживала завоевательные планы шахского Ирана и султанской Турции в отношении Закавказья, на которое они никогда не имели прав и которое было захвачено иранскими и турецкими войсками во время их завоевательских походов.
Ложная версия о том, что Россия спровоцировала Иран на эту войну, имела широкое хождение в Германии и других европейских странах. В этой связи большой интерес представляют замечания В. И. Ленина в «Тетрадях материалов о Персии» о второй русско-иранской войне, по книге гамбургского проф. Т. Егера «Персия и персидский вопрос».
Лаконичная запись В. И. Ленина: «Война Персии с Россией (которая так же-де втянула Персию в войну, как Англия буров в 1899 г.)»92 высмеивает проф. Егера за то, что тот пытался доказать, будто Россия втянула Иран в войну против России, т. е. против самой себя. Это критическое замечание В. И. Ленина, отвергающее антинаучные концепции гамбургского проф. Егера, является критерием для правильной оценки политики царизма и международной обстановки на Востоке в 1826 г. В то время Россия действительно готовилась к войне против Турции, однако при этом решительно избегала второго фронта на Востоке и потому крайне нуждалась в нейтралитете Ирана. Только для сохранения мира с Ираном в 1826 г. к шаху была направлена миссия Меншикова, которая была вероломно провалена происками английской и турецкой дипломатий, использовавших реваншистские тенденции каджарской клики, а также вторжением иранских войск в Закавказье.
