Я застонала.
– Эм, простите, Траляля и Труляля, не могли бы вы, пожалуйста, думать мозгами, а не пенисами, пока мы на одной частоте?
– Жемчужина Нила, – предупредил голос отца.
– Подожди-ка, ты меня вызываешь? Но я не та, кто...
– Я обращаюсь ко всем, когда говорю, чтобы частота была четкой, – приказал папа.
– Да, сэр, – пробормотали мы с братьями.
Мы оставались верны своему обету молчания, пока в наушнике снова не раздался голос Реми.
– У меня есть визуальный контакт с Оукли, Большой Папочка. Он только что спустился на эскалаторе на первый этаж, – сообщил он приглушенным голосом. Затем он сделал паузу. Я представила себе Реми, спешащего к эскалатору, его глаза впились в затылок Оукли. Как только Оукли принял решение о направлении, Реми сказал: – Расчетное время прибытия на вашу станцию – две минуты тридцать секунд.
– Принято. Все части движутся к центру торгового центра, – ответил Папа.
Не успела я опрокинуть стакан, как голос Реми заставил меня вздрогнуть и остановиться.
– Подозреваемый, похоже, опасается, что кто-то сидит у него на хвосте.... Черт, он, кажется, сбегает через боковой вход.
Должно быть, мы с папой одновременно занимались расчетами, потому что, когда я поняла, что Оукли направляется прямо ко мне, папа сказал:
– Жемчужина Нила, не привлекай подозреваемого.
Я ничего не ответила. Вместо этого я встала перед витриной магазина, чтобы наблюдать за отражением Оукли в стекле.
– Джулианна, не вмешивайся!
Использование моего настоящего имени означало, что папа был очень, очень серьезен, и я должна была отступить. Когда он, наконец, разрешил мне начать ходить с ним на допросы, его четкие инструкции заключались в том, что я никогда не должна вступать в физическую связь с кем-либо из подозреваемых. Я носила булаву, как и все остальные, но только для защиты, а не для того, чтобы использовать ее в качестве оружия, как это делали папа или мальчики. Не быть полноценной частью действия отстой, и я была более чем готова проявить себя.
Поэтому я боролась с желанием ответить отцу «черта с два». Я имею в виду, дело было не только в самоутверждении. Если этот парень сбежит, то и плата за мою машину тоже. А я хотела эту машину... отстой.
Когда на стекле появилось отражение Оукли, я глубоко вздохнула. Я повернулась и пошла в ногу за ним. Потянувшись вперед, я похлопала его по спине.
– Простите, сэр? – спросила я самым нежным голосом, на который была способна.
Он резко обернулся. Его дикие глаза метались вокруг нас, прежде чем, наконец, сфокусироваться на мне.
