– Судя по твоему языку и поведению, я думаю, что немного культуры и утонченности сотворили бы чудо.
– Ты не ответил на мой вопрос, – прорычал я.
– Хорошо, я сделаю это как, – он сделал кавычки пальцами, – «доктор Фил», как я могу. Девочка нуждается в матери в своей жизни, особенно девочка-подросток.
– И для этого у меня есть Большая Мама, – возразила я.
Закрыв глаза, папа, казалось, считал до десяти.
– Это не одно и то же. Часть проблем твоей матери проистекала из ее отношений с матерью. – Его взгляд немного смягчился. – Я не хочу, чтобы это случилось с тобой.
Я вздохнула и подняла руки в знак поражения.
– Ладно, ладно, я попробую. Как бы мне это ни было больно.
Папа наклонился и обнял меня. Его успокаивающий запах «Олд Спайс» и корицы вторгся в мои ноздри, и я крепче обняла его.
– Это не будет длиться вечно. Ты вернешься сюда раньше, чем успеешь оглянуться.
Я фыркнула в его сторону.
– Тебе легко говорить. Вы с ребятами будете ловить преступника за миллион долларов, пока меня будут запихивать в платья с оборками и заставят потягивать чай с мамиными дружками.
Папа засмеялся.
– Хм, мне бы хотелось на это посмотреть.
– Не рассчитывай на это, – проворчала я.
Глава 3
Колеса тележки с напитками визжали по проходу, как рваные акриловые гвозди, скребущие по доске. Боже, сколько бы ни стоил мой билет на самолет, вы бы подумали, что авиакомпания все же бы могла позволить себе какой-то долбанный «WD40»>7. Этот звук действовал мне на нервы еще сильнее, когда я обнаружила, что за мной едет эта самая тележка.
Стюардесса наклонилась к моему сиденью и ухмыльнулась, обнажив два ряда идеально белых зубов.
– Привет. Что бы вы хотели выпить?
– Ничего, – пробормотала я.
Улыбка немного померкла. Это был не тот ответ, которого она ожидала. Я имею в виду, что она выглядела как обычный подросток, тот тип, который фигурирует в рекламе «Кока-Колы» или витаминной воды, впитывая солнце, наслаждаясь ледяным напитком безалкогольного вида. Так почему же я должна отказать ей?
Но чего она не знала, так это того, что выпивка никак не могла притупить боль в моей груди.
– Вы уверены? – настаивала стюардесса, изо всех сил стараясь сохранить на лице натянутую улыбку.
– Хм, да, я так думаю, – огрызнулась я, стараясь не дать своему внутреннему монологу вырваться наружу.
Если бы я это сделала, то сказала бы что-то вроде: «И я не хочу ни твоих чертовых арахисов, ни печенья, хорошо? Спроси меня еще раз, и я скажу тебе, куда их засунуть».
