Я громко вскрикиваю, когда его пальцы скользят по кружеву шорт, и через ткань он сильно надавливает на мою дырочку.
— Господи, не знаю. Мне просто нравится об этом писать!
Он смеется, и от этого все его тело вибрирует. Крепче сжимаю ноги вокруг него, пытаясь ощутить это внутри себя, потому что, черт возьми, сейчас мне нужно, чтобы меня оттрахали.
— Позже у меня еще будет для этого время, — говорит он, опуская меня на идеально застеленную кровать и падая сверху, накрывая теплой, восхитительной тяжестью.
— Боже, Майлс, — стону я, когда он целует и кусает мою ключицу. Я сбрасываю танкетки, ерзая под ним, мой таз прижимается к большой твердой выпуклости, скрытой этими раздражающими джинсами. — Сними джинсы. Я хочу тебя видеть.
— Ты первая, детка, — хрипит он и встает, потянув меня за собой, чтобы стянуть мою майку через голову. Моя коса падает на обнаженную грудь, и он проводит по ней пальцами. — Можешь распустить?
Рассеянно киваю. Я почти уверена, что он мог бы заставить меня пробежать голой через всю вечеринку, если бы это означало, что сегодня вечером я с ним пересплю. Дергаю за резинку и дрожащими пальцами расплетаю косу.
— Мне чертовски нравятся твои волосы. — Он отделяет пальцами густую прядь и делает глубокий вдох. Боже, он меня понюхал!
— А теперь ложись на спину, — говорит он, цепляясь пальцами за пояс шорт и стягивая их вниз по ногам. Он швыряет их на пол и хватается за белые кружевные стринги. Я стону, когда он мучительно медленно тянет их вниз, по пути лаская ноги грубыми пальцами.
Когда он стягивает трусики, держит передо мной, чтобы я видела, а затем прижимает их к носу и глубоко вдыхает.
— Черт возьми, — кричу я, едва увидев, как он понюхал мои чертовы трусики. — Ты настоящий?
— Я совершенно чертовски настоящий, детка. И ты не получишь их обратно. — Он засовывает полоску белой ткани в джинсы, достает из заднего кармана бумажник, вытаскивает оттуда презерватив и бросает его на кровать.
Он заводит руки назад и стягивает рубашку через голову, а я пялюсь на него. Линии его тела подчеркивают все нужные места, которые должны быть у мужчины. Идеальные очертания пресса из шести кубиков, широкие ребра под массивными грудными мышцами. А еще эти косые мышцы живота, образующие перевернутый треугольник. Иисусе, этого треугольника, устремленного вниз к члену, достаточно, чтобы заставить меня забыть любого мужчину, который когда-либо был до него.
Майлс мог бы быть на обложке каждой моей книги. На самом деле, может, мне стоит переиздать их в новой обложке. Я бы, наверное, продала больше экземпляров. Хочу, чтобы идеально вылепленное тело этого мужчины красовалось по всему гребаному миру.
