Это началось еще с детства, когда ей было тринадцать, и когда ее заставляли совокупляться с тем или иным ликаном.
Она сидела на стуле, виновато опустив голову. И видела только ботинки своего отца, который стоял перед ней.
- Ты опять отказала Тони, - произносил он строгим басистым голосом. - Это дурость, Роксана. Чтоб такое было в последний раз.
- Но, отец...
- Замолчи Ты должна понести от него потомство!
- А если я не хочу?
- У нас нет "хочу" или "не хочу", у нас есть только долг. И ты должна быть полезной своей Стае.
- Я могу быть полезной в другом деле.
- Нет! - снова гремел голос отца, заставляя ежиться от страха и глотать слезы обиды.
Разве это было честно? Рокси не хотела превращаться в такой же инкубатор по производству Диких Псов, как другие самки. Она хотела иметь право выбора согласно своей воле. А на что еще рассчитывал отец, так часто говоря об истреблении их подвида и гибели женщины, которая ее родила? Он выращивал в ней жажду к мщению с детства. Она хотела драться за свой подвид. Хотела мстить за смерть матери своими руками. Почти каждый день среди Диких проводились коллективные сборы, где Альфа рассказывал им о долге, о светлом будущем,что ждало их на новой территории, которую они были обязаны отвоевать у Ветхих. И не было у Диких Псов других целей, кроме стремления приносить пользу своей Стае.
Девятнадцатилетний Том заламывал ей руки, пока она кусалась и пихала его ногами.
- Какая же ты дура, Рокси, - ругался он, отвешивая пощечину. - Ну почему ты не делаешь так, как другие самки?
- Я не хочу! - вопила она.
Но Тому уже удалось перевернуть ее на живот.
- У тебя нет выбора, так что терпи, раз не хочешь этим наслаждаться.
- Да отстань же ты от меня, придурок!
Раздался треск разрываемой одежды.
- Это наш долг! Мы должны это сделать!
Однако Рокси ничего не желала слушать. Но и сделать ничего не могла.
- Не-е-ет! - вопила она в подушку, пока парень проталкивался внутрь нее...
Это продолжалось не один месяц, и, в конце концов, она забеременела. Роксана всегда была бунтаркой и не захотела рожать это существо, что зародилось в ней, когда сама была еще ребенком. Наглотавшись каких-то таблеток, которые самостоятельно купила в человеческой аптеке, она спровоцировала выкидыш. А в следующий раз пригрозила себя убить. Ей поверили, и отец пошел на уступку, отдав дочь на растерзание своим бойцам, которые и обучили ее всему тому, что она умела сейчас.
И все же случившееся не отвратило девушку от секса, лишь определило ее предпочтения. Неуемная энергия в ней никогда не утихала, а природная дикость требовала утоления, как голод, как естественный позыв. Адреналин и щекочущее чувство опасности всегда было ее наркотиком. Но лишьсейчас это все можно было смешать с удовольствием плоти, то есть именно в тот коктейль, какой ей так нравился до учащения пульса.
