–Да, я теперь в порядке.
–Ну, иди сюда, обниму, улыбнись, – незаметно для себя оказалась в объятьях Пивани.
–Спасибо, – произнесла я.
–Всегда пожалуйста, мы же друзья.
–Всё-таки друзья?
–ВИЧ – это не конец. Прости за мою реакция. ВИЧ не делает тебя в моих глазах другой. Ты для меня осталась прекрасной.
–ВИЧ – это не конец? – переспросила я.
–Нет.
–Хорошо, кого ждёшь тут?
–Тебя вообще-то ждал. Шнайдер эти три дня говорил со мной, причем первый.
–Вы помирились?
–Скорее всего вы. Он спросил у меня дважды, где ты. И трижды: «Она в порядке?». Вы разговаривали сегодня?
–Да…
Я не успела договорить.
–Александра, – крикнул кто-то позади меня.
Я резко повернула голову и увидела Шнайдер. Пивани немного отодвинул меня от себя.
–Ты сделала свой выбор, – продолжил Артём.
Я молчала. Что мне делать?
–Это поцелуй вообще ничего не значит? – это же моя фраза. Но почему её сейчас говорит Артём?
Мои губы будто слиплись.
–Александра Берн, – продолжил Шнайдер, – совсем ничего? Неужели после можно идти и обниматься с другим парнем? Молчишь? Правильно делаешь, я не хочу тебя слушать. И тратить время на тебя тоже больше не хочу.
Он развернулся, но потом снова повернулся, посмотрел на меня, видимо ждал, что я что-то скажу.
–Ты как обычно? Просто ищешь повод перестать общение? – спросил Пивани.
–А ты мстишь мне? – в голосе Артёма слышался негатив.
–Чего? – Коля пошёл к бывшему другу, закатывая рукава.
–Бить будешь? Прости, я не дерусь из-за девушки, которая мне никто, – парень с веснушками махнул рукой и ушёл.
–Да к чёрту на этого эгоиста, – спокойно произнесла. Взяла портфель, помахала Пивани и тоже ушла. Если он сделал выводы, не выяснив ситуации, то значит не особо я ему и нужна.
Дома никого не было. Зашла в свою комнату и упала на диван. И тут на меня нахлынули мысли.
Я ведь и в правду была не права. Считая, что Пивани его бывший друг, то это было предательство. Неужели он нравится мне? Неужели Шнайдер нравится мне? Неужели? Может, мне стоит объясниться? Да, но раз он не хочет меня слушать, то я напишу ему письмо. Пусть это будет по-детски, но другого выхода нет. Схватила лист и ручку, и начала писать:
«Мальчик с веснушками, ты должен знать, что твои веснушки – это моя любовь. Твой эгоизм – это моя слабость. Никогда бы не смогла подумать, что ты понравишься мне. Вообще не думала, что когда-то мне кто-то понравится. До тебя я отрицала существование любви, до тебя я была другой. А потом моё сердце дрогнуло при виде твоих веснушек. Оно содрогалось каждый раз, когда ты смотрел на меня. Сначала я была правда убеждена, что это вызов. Хотела стать лучше тебя. Думала, что хочу стать выше тебя, опустить тебя на дно и затопить своей успешностью. Но с первой победой за моей спиной я почувствовала холод. Неужели не туда? Неужели не то? Сколько лет я была за твоей спиной, сколько лет я хотела стать лучше тебя? Но первая победа в этом соревновании не дала мне ничего. Только какое-то опустошение, будто это не то чего я хочу. А чего хочу я? Чтобы твои губы были у моих губ, чтобы твои два метра стали для меня всего лишь словосочетанием. Чтобы твой эгоизм стал для меня лишь улыбкой на лице. Я хочу, чтобы твои веснушки всегда были у меня перед глазами. Плохо засыпаю по ночам, зная, что завтра утром не увижу тебя у своего порога. Хочу всего лишь, чтобы твоя рука всегда держала мою руку. Артём Шнайдер, сделай ко мне два шага. Не отходи. Я люблю тебя».
