Перевела свой взгляд на дверь. Увидела, как Артём смотрит на нас.
–Он смотрит, – произнесла я вслух.
–Хорошо.
Коля встал из-за парты и направился к Шнайдер. Мне в тот момент показалось, что напряжение с лица Артёма пропало. А когда Коля Пивани подошёл тот и вовсе улыбнулся. Или мне снова просто показалось?
–Чего тебе надо? – громко спросил парень с веснушками.
–Ты не понимаешь, что дружба важнее твоего места в обществе? Потерял меня, может быть, её не будешь терять?
–Потерял тебя? И её? Это вы меня потеряли, – грубо произнёс Артём.
Их диалог продолжился, но я не стала его больше слушать. Я устала.
Устала.
Устала.
На большой перемене Пивани позвал меня в кафе напротив школы и заказал мне мороженного.
–Не стоило, – улыбнулась я.
–Ешь!
Пока я ела мороженное с арахисом и клубникой, Пивани смотрел на меня.
–Никогда не сомневался, что ты милая. Нет, нет, ты прекрасная, Александра Берн.
Казалось, что моему настроению некуда подниматься выше, но я ошибалась. Улыбка с моего лица не сползала.
–Какой бы злой и бесчувственной тебя не видели другие, для меня ты всегда была особенной и лучшей.
–Нравлюсь тебе? – прямолинейно спросила я. Парень громко засмеялся, а потом подвёл указательный палец к носу и сказал:
–Тц, ты ничего обо мне не знаешь.
Я только перед смертью поняла, что был он однолюб нестандартной ориентацией. Тогда я сидела в недоумении и ничего не понимала.
–Может поговорим о чём-нибудь прекрасном? – Пивани улыбнулся. После заказал себе пиццу.
–О чём?
–Моя мама говорит, что самое прекрасно в жизни человека – это его детство.
Я лишь поморщилась.
–Почему такая реакция? – Коля нахмурился.
–Я не хочу об этом говорить.
–Что-то случилось ужасное в этот период твоей жизни?
–Да.
–Что же?
–Коль, я не хочу об этом говорить.
–Почему? Ты не доверяешь мне?
–Я боюсь, что после этого ты не захочешь со мной общаться, – мои глаза начинали краснеть.
–Тебя изнасиловали в детстве?
Тяжело вздохнула и выдавила из себя:
–Да.
И это единственное, что я помню. После этого моя мать перестала быть моей матерью. Но я ничего плохого не сделала, я была жертвой. Моя детская психологическая травма отпечаталась в памяти, как татуировка. Надолго. Навсегда.
–Прости, я не хотел, – я видела в его глазах сочувствие.
–Это же уже было, – произнесла без каких-либо эмоций.
–Это и в правду ужасно, – парень будто потерялся после моих слов.
Почти доела мороженное. Коля медленно ел пиццу. А потом спросил меня:
–Почему я должен был перестать с тобой общаться из-за этого?
