Так вот. Бывают и другие дела, но в основном, потом меня везут домой. Я ужинаю, сижу перед телевизором, листаю газету.
Я тут подумал… себе-то я не принадлежу, я как наемный актёр, играю то, что скажут.
Он замолчал и уставился на своих пленителей. Кто-то рассеяно озирался по сторонам, кто-то старательно прятал взгляд, были и те, кто сокрушенно прятал лица в ладони.
Астроном задумчиво смотрел на него, откинувшись на стуле. Он не выглядел растерянным, не сокрушался, на его лице не было и печати сожаления, как у всякого человека достойно прожившего свои годы и не растерявшего убеждений, ни разу не пошедшего на сделку с совестью. Могло даже показаться, что его мысли за пределами этой комнаты, если бы не сосредоточенный взгляд, который не оставлял сомнений, что он размышляет. Наконец Астроном заговорил.
– Вы либо очень хорошо играете свою роль, либо и правда совсем отрешились от реальности. Многое из того, что сказано вами, ранит. С какой-то частью, я готов согласиться. И все же это бред усталого старого циника. Все что вы сказали лишь выглядит как сложившаяся, устоявшаяся традиция, неоспоримая, непоколебимая истина. И все же это не так. В этом мире есть место героям. А впрочем это совершенно не важно. Выберемся ли мы сами или кто-то нас выведет. Встретим ли мы новый день при солнечном свете или в сырости подвала. Сотрет ли вас тлен или сметет бурный поток молодости. Здесь и сейчас важно, как будет важно всегда – не потерять себя, на забыть о лучшем в себе, о достоинстве, не разменять их ради сиюминутных слабостей… Поэтому мы отпускаем его – на последних словах он повернулся к людям.
– Нет. Этого не стоит делать. Мы не можем просто отпустить его – возмутился тот, что привел Президента к сопротивлению.
– Должны – коротко, но с добродушной прямотой ответил Астроном.
– Как бы нам не пожалеть об этом – сокрушался тот.
– Как бы нам не пожалеть о непоправимом. Мы можем уйти от преследования, но не сможем уйти от себя. Идемте – с этими словами он встал из-за стола и вышел в коридор.
Старик-Президент остался один в комнате. Люди, не глядя на него, отходили от комнаты. Через дверной проем он наблюдал как они возвращаются к своим обычным делам. В общем зале начинали расставлять столы, все собирались к ужину.
Наконец старик встал и тихо вышел в зал. Он покряхтел, словно хотел что-то сказать. Лишь пара соседей устало взглянула на него. Он сделал несколько шагов в сторону выхода и на секунду замер, словно еще надеялся, что его остановят. Но никто не шелохнулся. Медленно прошел он через зал и когда уже был у самого выхода, то снова обернулся к ним.
