– Что ты…делаешь? – пролепетала за спиной девочка, и Саломея пристыженно отвела взгляд. Нино тоже спрятала от неё глаза и, отложив корм для попугаев, подняла с пола ткань. Она нервно мяла её, перебирая пальцами, но молчала. Ни одна из них не находила нужных слов, но, когда на ткань капнула слезинка, старшая сестра не вынесла этой пытки и прижала юную барышню к сердцу, стала гладить по голове и поцеловала в лоб. Материя выпала из рук и опустилась на пол.
– О, дорогая!
– Я так скучаю по нему…
– Я знаю, чемо карго10. Я знаю.
Острее, чем когда-либо, Саломея почувствовала в ту минуту, какую роль на самом деле играла под их крышей мамида. Она не только ворчала на всех и ругалась, если племянники позволяли себе вольности, но и поддерживала их, успокаивала и утешала, когда в этом появлялась необходимость. Сколько первых влюблённостей Вано она пережила!.. Ведь каждое новое имя она принимала с похвальным спокойствием и хладнокровием. А Тина, которая постоянно заболевала и температурила днями, была, что ли, лучше? Или Нино, для которой не существовало в те годы слова «нет»? Как же много она брала на себя и как же мало они замечали!.. Лаская их маленькую княжну в объятьях и выслушивая её горести, Саломея, пожалуй, впервые стала для неё настоящей старшей сестрой. Горькие воспоминания о том, как несколько лет назад они ругались из-за Пето, вызывали теперь ностальгическую улыбку. Как много воды с тех пор утекло!..
Девушки простояли так некоторое время, прежде чем Нино, всхлипнув, отстранилась и извинилась за влажные следы на платье утешительницы. Та покачала головой, и они обе вгляделись в картину. Теперь Саломея смотрела, не таясь, и с каждой минутой замечала всё больше и больше умилительных деталей. Как сильно он прижимал её к себе, как она обхватила его шею руками… боже, как щемит сердце!
– Мне иногда кажется, – первой нарушила молчание княжна, – что он – плод моего воображения.
Даико подавила улыбку, повернувшись полу-боком. Нино улыбнулась сквозь слёзы, когда почувствовала витавшее в воздухе недоверие.
– Это правда. У меня очень много тёплых воспоминаний о нём, но они так резко обрываются, что я сомневаюсь: уж не выдумала ли я его?
– А остальных Циклаури, – серьезно-насмешливым тоном спросила Саломея, – ты тоже выдумала?
– Ах, это другое!
– Ну конечно, – не осталась в долгу сестра. – Он всегда был «другое». Только ты упорно не понимала почему.
Она пожалела о своей несдержанности, как только решилась на неё. Нижняя губа Нино задрожала, а глаза наполнились слезами. Девушка закрыла лицо ладонями, и Саломея снова прижала её к себе.
