«Эх, сынок! Оксанка твоя – баба хорошая, но эти ее поджатые губы меня убивают. Как ты живешь с такой занозой?» – прозвучал в голове Олега голос отца.
– Так и живу, – вслух ответил он и поехал домой.
В десять утра там никого не было: дочка в школе, Оксана на работе. Скинув куртку и ботинки, первым делом Олег залез в холодильник. Выудив руками кусок курицы из сотейника и жуя на ходу, другой рукой он взял бутылку молока. Не присаживаясь за стол, прямо из горла, он выпил молоко, доел курицу. Потом отправился в ванную, нужно было принять душ, освежиться, позвонить Вике и заглянуть на работу.
– Это еще что такое?! – продолжая разговаривать вслух с самими собой, Олег уставился на стакан с зубными щетками. Там их было всего две – одна красная и другая маленькая, его щетка отсутствовала. Хотя он сам первым крикнул жене перед отъездом про развод, его взбесило, что она убрала его щетку.
«Войны хочешь? Будет тебе война!» Он залез под душ и энергично стал тереть себя мочалкой, вкладывая в это занятие всю свою злость.
В спальне, прямо на кровати, стояло два больших пакета, в которые были собраны его вещи. Он выкопал из них свежую пару белья, джемпер и оделся, а затем вытряхнул из пакетов все на кровать. Среди вещей нашлась и щетка, которую он демонстративно поставил обратно в стакан.
«Так просто ты от меня не отделаешься, ты еще пожалеешь». – Сердце у Олега колотилось от обиды и злости. Он не хотел уходить так, как будто его выгнали.
Сейчас он не мог объяснить себе, зачем он так поступает. Свою холодную жену он давно не любил, вместе они были скорее по инерции. У Олега на нее скопилось много мелких и больших обид, которые со временем сложились в стену отчуждения. Но самым главным было то, что она как-то пренебрежительно-снисходительно относилась к его родителям, к его семье и детству, укладу и обычаям, заведенным в доме у матери.
Олег как-то сразу забыл, что толчком к тому обстоятельству, что его зубная щетка пропала из стакана, стало то, что он завел любовницу. Он чувствовал себя оскорбленным: именно в тот момент, когда умер отец, жена в очередной раз показала все свое презрение к его семье и к нему лично.
3.
На Вике была только его белая рубашка, больше ничего. В таком виде она открыла ему дверь: худенькая, небольшого роста, каштановые волосы сбились копной на голове. Рубашка доходила ей почти до колен.
– Привет, малыш, я тут решила вздремнуть. – Она зевнула и прошлепала босыми ногами в комнату.
