Когда он вернулся в палату, там раздавался уже не тихий смешок, а громкий хохот.
Сын уже ждал отца, сидя на его кровати, обнялись. Володя сходил в кладовую, принес сумку и одежду. Посмотрев на одежду, Степан ужаснулся, до какой степени она была грязная и мятая, зато он знал, что в сумке лежит пачка с сигаретами и зажигалка, что сразу же подняло ему настроение. Однако в пачке была всего одна сигарета.
– Володя, принеси мне завтра чистую одежду, тапочки, полотенце и блок, нет, два блока сигарет, – попросил отец.
– Пап, а тебе курить-то можно? – спросил сын.
– Заведующий отделением реанимации, пока его никто не слышал, сказал, что уж если вы курите много лет – с самого детства – то он бы не рекомендовал бросать. Так что купи самых легких сигарет, какие найдешь.
– И еще, пап, звонили с твоей работы. И, зная твой характер, сказали, что если по каким-либо причинам больничный не получишь, то не переживай: оформят отпуск за свой счет.
На всякий случай подписанный отцом бланк заявления на отпуск от соответствующего числа сын забрал с собой.
«Хорошо работать в частной фирме, все-таки есть какая-то свобода действий», – подумал отец.
Тапочки и пижаму ему должны были выдать в больнице, но, как заявила санитарка, ничего этого у нее просто нет в наличии, мол, уже разобрали. «Вот жизнь!» – подумал Степан.
Сын ушел, обещая завтра прийти в это же время, а Степан Семенович, надев грязные и мятые брюки, а сверху пиджак (находящийся в таком же состоянии, что и брюки) на голое тело, снова вышел из палаты и отправился на пожарную лестницу покурить. Никто уже не побежал к нему и не кричал на него. Сестры собрались около столика дежурной сестры и провожали его взглядами, с открытыми ртами.
Степан курил много, и одной выкуренной сигареты ему не хватило и на час. Он стал обходить палаты, спрашивая закурить и обещая завтра же вернуть долг. Глядя на его вид (интеллигентно одет, но во все грязное и мятое), ему почти нигде не отказывали и даже отказывались считать это долгом. Через два дня Степан посетил заведующего реанимацией в час его приема пациентов. Отдал книгу Достоевского, поблагодарив его, и спросил, был все-таки инфаркт или не было, ведь после стентов Степан сразу почувствовал себя совершенно здоровым: грудь отпустило, слева никаких болезненных ощущений не было, ходил уверенно, голова не кружилась.
– Понимаете, Степан Семенович, хотя и продержал вас у себя в отделении четверо суток, я так и не уверен насчет инфаркта. Похоже, что мы успели вам сделать операцию до того, как образовался разрыв мышцы миокарда. Это все, что я могу вам сказать. Остальное, может быть, покажет эхо сердца.
