— У вас в конторе сказано, что помимо перевозки, вы предоставляете другие услуги. Такие как перенос багажа, сопровождение по магазинам и таскание сумок это так?
— Да, а что?
— Тогда отвезите меня на аллею труда — выбрал я место невдалеке от дома.
Всю дорогу мы молчали, какой–то он неправильный таксист, не пытается завести разговор, в надежде на более весомые чаевые. Приземлившись на парковке супермаркета, он разложил коляску и с кряхтением усадил на нее меня.
— Отлично! Мне вот нужны ваши услуги носильщика, это как сразу за проезд оплачивать или все вместе?
— Все вместе. Так куда идем? — поверил он головой, видя лишь супермаркет и стоящие по бокам аллеи киоски.
— Просто пройдемся по аллее, мне хочется с кем–то поговорить.
— Но тариф не изменяется! — заметил он и взяв управление коляской на себя, повел меня вдоль тротуара.
— Жизнь прекрасна, не считаете? — закинул удочку я.
— О еще как! — уверил он, наслаждаясь шумной ребятней, играющей рядом.
— А не ответите на один вопрос?
— Это какой?
— Вы меня не помните? — попытался повернуть голову на 180 градусов.
Остановившись, он обошел меня спереди, и пристально вгляделся в мое лицо.
— Извините, но нет. — немного неохотно выдавил он.
— Жаль, а что вы помните о вчерашнем дне? — не теряя надежды спросил я.
— А как вы узнали? — резко дернулся он, едва не сбрасывая меня на землю.
— О чем? — рявкнул я, частично выпав из коляски.
— Да ни черта я не помню, а мы что виделись?
— Да пересеклись в главной библиотеке и у нас состоялся интересный разговор.
— О чем? — заинтересовался он, обойдя меня и устанавливая зрительный контакт.
— Вот скажите мне у вас была какая–то смертельная болезнь, или у кого–то из членов вашей семьи?
— Ну как бы да. Мне месяц назад пересадили сердце, но оно не прижилось, а денег на повторную операцию, а тем более орган даже выращенный не было. Врачи и вовсе разводили руками.
— Но вы сейчас здесь и не похоже, что вы не здоровы.
— Вот и я не верю, все как будто не взаправду — прижав руку к груди он затих.
Простояв так с полминуты с закрытыми глазами вслушиваясь в работу сердца как бы проверяя действительно ли все с ним в порядке он открыл глаза.
— Что именно?
— Да последний месяц жизни я плохо помню, и это уж точно не списать на плохую работу сердца. А вчера словно вообще вырвали из памяти, да еще и эти странности…
— Какие именно? — всполошился я, чуя что вот оно.
— Да хотя бы записка, обнаруженная утром на столе. Где моим почерком написано, что я здоров, и должен пройти обследование чтобы в этом убедиться. И знаете что? я действительно здоров, ну еще и эти чеки…
