Отступление: на ростовском перроне
Где-то в те годы папа стал ездить в командировки в Ростов-на-Дону. Я никогда не заговаривала об этом, но про себя почему-то решила, что он ездит туда повидаться с мамой. Она перебралась, мол, в Ростов-на-Дону и по неведомой причине – аналог тюрьмы Баташова-старшего – не вправе вернуться в Ленинград и навестить дочерей. С взрослыми ей встречаться разрешено, поэтому папа мотается туда якобы в командировки. Безумная эта надежда долго хранилась в моей душе…
Летом шестьдесят второго года я, в числе других пятнадцати подростков, впервые в жизни ехала на поезде отдыхать в пионерский лагерь недалеко от Сочи. Подготовленная рассказами папы, я знала, что поезд Ленинград-Сочи останавливается в Ростове-на-Дону, где к концу состава присоединяют другой локомотив, и дальше на юг вагоны едут в обратном порядке. Процедура замены локомотива или, может быть, паровоза длилась не менее получаса, поэтому подросткам, едущим в лагерь, разрешили выйти на перрон, погулять по вокзалу, купить мороженое, ситро или другие местные сладости.
Вагон опустел. Ребятам надоело почти двое суток находиться без движения, и вырвавшиеся на волю, они с наслаждением разминались на платформе. Я сидела одна, не шевелясь, отрешённо глядя в окно. Там, на ростовском перроне меня ожидала мама, а я не была уверена, что мы с ней узнаем друг друга. Я не помнила маминого лица – фотографии давным-давно подменили ее живой облик. Больше других я любила карточку, на которой мы сняты вдвоём у озера. Мама стоит возле меня на одном колене, а я держу в руках охапку ромашек и сияю своей семилетней мордашкой!
Вряд ли мама узнает меня через шесть с половиной лет.
Часы на здании вокзала торопили поезд к отъезду. По одному, по два ребята возвращались в вагон. Меня охватила паника. Я МОГУ НЕ УВИДЕТЬ МАМУ! Она ждёт, она там, на ростовском перроне, а я даже не пытаюсь встретиться с нею!
Я на кого-то налетела в коридоре. Выскочила на платформу.
– Эй, ты куда? – Закричала вслед проводница. – Мы же щас тронемся!
Я летела вдоль состава, заглядывая в глаза встреченных женщин.
– Извините! Простите! – Толкала я по дороге людей. Никого, отдалённо похожего на мамины фотографии, не попадалось. Никто не искал меня. Ни одна душа. Никакого возраста. Мамы просто не было.
Я понеслась обратно. В другую сторону от своего вагона. Мама не знает вагона, думала я. И опять разглядывала женщин. Эта слишком старая. Невысокая. Деревенская. Совсем девушка. Не похожа. Не мама. Не она. Ни одной…
