Глава 17
Луисиан приехал в Москву. И о, какое же это приятное ощущение, после всех прелестей жизни, начиная от массажа на багамах и заканчивая утолением своего голода попасть в самый настоящий русский мороз! Как после Нового Года попасть за стол, где нет ничего кроме черного и белого хлеба. Ну, и немного водички.
На улице было около минус двадцати. Стояла ночь, когда приехал Луисиан. В вагоне поезда, в котором он ехал, было совсем не скучно, не грусто. Один из его попутчиков умудрился протащить с собой электрокамин. Камин благоухал и очень приятно светил в отдаленнии тьмы ночи. Конечно, Москва-город тысячи тысяч огней, но, мне кажется, определенно каждому москвичу следовало бы представить хотя бы на секундочку, на денек, что его малина закончилась, наступили холода, осень, и в москве отключили, все до единого, золотые огни. А времени, когда приехал Луисиан в Москву, было уже около десяти, если не одиннадцати вечера. Вообще, Луисиан прибыл на Киевский вокзал, но ведь где центр, там и Красная площадь. Там ведь и знаменитая набережная вдоль Кремля, по которой все так любят ходить и до сих пор ходят. Представьте же себе всю эту картину без знаменитых огней, да хотя бы без тех прекрасных отблесков Красной Пресни прямиком перед Крымским мостом, отражающихся в глазах Петра Первого… Москва. Представьте себе, насколько только сдвинулся человеческий график за довольно короктое время-всего пару десятков сотен лет! Всего за двадцать одну сотню! При том представьте, насколько действительно тревожно на нас действуют все эти социальные сети, компьютеры, телевизор, да дажа банально поздний отход ко сну. Ведь как порой бывает невыносимо чувствовать, что постоянно куда-то не успеваешь, что постоянно спешишь! Но, на самом деле, всё это-разговоры на пустом месте. Здесь надо либо действительно братьми переезжать в деревню, чтобы тебя там полностью успокоила отважная морось лет, либо привыкать к тому, что мы живем в обществе, живем по его правилам и предпочитаем находится в равных со всеми условиях, а потому и компьютер, и социальные сети никак не влияют на наше положение в обществе.
Ну, вот представим, что в мире больше вообще никода не дадут свет. Что ж, пообвыкнутся люди и с этим, горсть печали до ночи пройдет. И станет всё снова на прежние, первобытные места, за исключением разве того, что телячьи стейки теперь заменят мамонтовыми, да шерсть перестанут делать из соболиных мехов-скорее начнут тратить на это женские шубки. В общем, не изменится в жизни людей от этого ничего особенного. Другое дело, что порою всё же лучше судить относительно себя, а никак не относительно того, что ты пытаешься достигнуть, или того, кого ты пытаешься перегнать. Это как минимум лучше для вашего сердца. Порою вообще больше всего надо заботиться о своем здоровье. И если вы хотите прожить двести лет, как это поставил себе я главной целью, так значит в первую очередь вам следует считаться со своим здоровьем. Кстати говоря, если отталкиваться от таких действий и побуждений, то станет намнго спокойнее жить. Ну кому важно, чо у вас тройка по математике? Что ж, и вправду. Сейчас это многим важно. И какая же это, в сущности, мелочь через двадцать лет! Ну, а через двести? Мы так часто волнуемся по пустякам. Именно поэтому мы и не доживаем до своего заслуженного возраста. А стоило бы. Стоило бы меньше беспокоиться, стоило бы не мешать жить хотя бы самому себе, что уж там другим. Просто аккуратно работать над собой, потихоньку продвигаясь в пространстве и времени своих целей, как порою судмарина продвигается в начинающих сковываться льдах при температуре воды около нуля градусов.
