Эта девушка, которая была чуть старше тридцати, спорила с чиновником.
–…это же будет прекрасно!
–Наша программа такое не подразумевает, а выпустит их неготовыми мы не можем.
–Но поймите…
–Вы вообще не касаетесь военной службы- мы подчиняемся генштабу, а не министру…
Тот оторопел, будто ему впервые отказали. Его губы тряслись, пока прикрытое чёлкой лицо директрисы казалось каменным.
–Как изволите, миссис Аркарт… Но вам это с рук не сойдёт!
Клэр она нашла в обеденном зале, где та уже ела. Рун подсела и попросила ответить на её вопросы, а ещё рассказала об увиденном.
–Ты права- у Мартина день рождения, но он не любит этот праздник…
–Как же так!
–Я расскажу тебе, но никому более ни слова… Для него это больная тема.
Она доела, затем они пошли в лес, где нашли один из гамаков парня. Две девушки там спокойно помещались, а снизу их не было слышно и не видно.
–Помнишь, какая у Мартина фамилия?
–Да- Вельф, но разве это не…
–Это по названию приюта, где он рос, а настоящая- Мюллер.
Рун удивилась так, что потеряла дар речи. Она прикрыла ладонью рот и только потом смогла говорить:
–То есть он… Сын маршала Мюллера?
–Да. Ты же помнишь, что с ним стало?
–Его заклеймили изменником, лишили ещё при жизни наград и звания, отправили в ссылку на север, а затем он умер…
–Ну почти- мой отец сначала не соглашался с клеветой, так как был его другом, так что, отчасти ради попытки помочь другу, он отослал меня к нему, где я росла с Мартином.
–Он же вроде привёз в страну девушку из Леонары…
–Точнее он выкупил её- она попала в наш плен, а он решил её спасти и влюбился. Она стала матерью Мартина.
–Теперь я понимаю, каково ему…
–Когда мы встретились с ним прошлой весной, я тоже не ожидала такого…
Лето в Эланде выдалось жарким- все изнывали от жары, а в омнибусах вообще был настоящий Ад… По улицам почти никто не ходил, все сидели либо на крытых террасах, потягивая через трубочки прохладные напитки. Деревья будто теряли сочность своей зелени от зноя, но на участках министров, как всегда, было тихо и спокойно, будто они оградились от жары стеной. Клэр шла по улице, будто не чувствуя жары, а на её поясе покачивались мечи. Почти все, видевшие её, поражались её стойкости. Она шла по тем улицам, которые больше всего любил Мартин, но его не было видно. В итоге она вышла на широкий проспект- перед ней соединялись четыре отрезка дороги, полосы движения которые разделяли высаженные кипарисы, ограждённые поребриком. На них, к слову, иногда висели фонари, которые с помощью зеркал красиво сияли ночью.
