Сначала друзья не поверили: тот ли это Коваль? Оказалось — тот самый, хасановец, Герой Советского Союза.
Сейчас всем хотелось увидеть командира дивизии собственными глазами. Расспрашивали: какой он, как выглядит, сколько ему лет? Ведь во время хасанских событий ему, тогда лейтенанту, было двадцать восемь. Значит, совсем молодой. А уже командир дивизии!
— И вообще, стоящий мужик-то? — приставали курсанты к солдатам-фронтовикам.
— Порядок, — посмеивались те. — На ходу у него не поспишь…
И вот она — встреча, неизбежная и все-таки неожиданная.
Вместе с фронтовиками курсанты занимались штыковым боем, и тут обнаружилось, что некоторые из них слабо владели штыком.
— Плохо вам придется в штыковом бою с такой подготовкой, — укорил недавних курсантов командир батальона гвардии капитан Бобров. Он приказал старшине Буровко, считавшемуся в роте мастером штыкового боя и частенько проводившему с солдатами эти занятия: — Приемы владения штыком будете отрабатывать и в часы самоподготовки. — Резким движением руки капитан поправил на голове фуражку и заспешил в соседнее подразделение.
Денис был задет за живое. Как это так?! Все-таки без пяти минут офицеры. Курсанты в душе гордились своей подготовкой и, чего греха таить, иногда козыряли ею перед ветеранами дивизии.
В самый разгар занятий из-за угла двухэтажной школы на плац (бывшую школьную спортплощадку) выкатил «виллис», окутанный клубами пыли. Старшина Буровко каким-то всполошенным голосом гаркнул:
— Смирна!
— Отставить! — Из машины выскочил молодой, чубатый, тонкий и чумазый полковник в кожаных, почти до локтей, перчатках. На пропыленном кителе его сияла Золотая Звезда Героя.
Это и был командир дивизии Иван Николаевич Коваль.
Он решительно подошел к Вадиму Зеленкову, готовившемуся нанести второй удар в чучело, и выхватил из его рук винтовку.
— Кто вас учил так вежливо колоть? Где ваша злость? Перед вами фашист, детоубийца. А вы его пощадить норовите! Вот как надо колоть! Раз! Раз! Гах! — И полковник в считанные секунды пронзил штыком одного за другим два чучела и нанес молниеносный удар прикладом третьему.
— Понял? — строго и одновременно весело спросил он Вадима.
Тот, ошеломленный огненной стремительностью комдива, вопреки уставу развел руками.
— Никак нет, товарищ гвардии полковник. Никогда так не научусь! Это же… невозможно так!
Взрывом хохота рота вспугнула с ближней ветла стаю грачей.
— Отставить смех! — сердито произнес командир дивизии и опять обратился к Вадиму. — А если твой живот проткнет фашист, кому от этого польза?!
