Но нам пора идти. Она видит мой синяк, полученный на тренировке, и ругается. Она ругается, а я улыбаюсь, она злится, а я радуюсь, она печалится, а я счастлив. Я прерываю её ругания, слегка поправив её шарф, так, чтобы нос полностью окунулся в тепло, которым шарф готов поделиться с ним. Теперь я опять не вижу её рта, но знаю – она улыбается. Для этого мне не нужно видеть её рта – я вижу это по её глазам, по ним всё видно: я изучил её по глазам, я продолжаю изучать её по глазам, я полюбил её за глаза.
Лёгким движением руки она развязывает мой шарф и завязывает его правильно, так, чтобы дыхание спёрло, но стало тепло. Но она не знала, что тепло мне стало ещё тогда, когда она вышла из автобуса. Мы надели каждый свои перчатки (она свои вязаные мятные, я свои вязаные тёмно-серые) и направились через темноту зимней ночи и слои снега к её дому. Мы проходим фонарь за фонарём, разговариваем обо всём, что произошло с каждым из нас, пока другого не было рядом, и так в течение нескольких часов. И эти часы пролетают незаметно – мы стоим возле её дома, в окнах которого горит свет, где на кухне её ждёт мама с чашкой горячего шоколада. Она не хочет уходить, а я не хочу её отпускать. Это сочетание главных проблем материального и духовного мира: отпустить человека даже на день, даже на секунду. Возле её дома стоит фонарь, освещающий её лицо, которое покрывается инеем.
– Ты замёрзла, – говорю я ей.
– Ни сколько, не придумывай.
Но я вижу, что ей холодно – поэтому отпускаю её домой. Вновь объятия, на этот раз тоже тёплые, но они другие. Прощальные объятия всегда отличаются: души в этот момент разъединяются, рвутся, переплетённое воедино расцепляется с надеждой на скорую встречу. Звучит фраза: “Позвони, как дойдёшь”, звучит ответ: “Конечно”. Она отпускает меня. Я вновь поправлю ей шарф, и она открывает дверь и входит в дом. Я один под фонарём стою. Начался снегопад. И без этого большие кучи снега начали пополняться новыми снежинками. В этот момент всегда появляется мысль: “Зайди к ней, выпей с ней шоколада, поговори о чём-нибудь ещё – ты ведь знаешь – она этого хочет, и ты этого хочешь”. Да, я знаю, но нет, я сделаю это в другой раз. Я не хочу ещё раз разрываться в прощальных объятиях. Пускай она спокойно греется у камина с кошкой на коленях и чашкой горячего шоколада в руках.
А я разворачиваюсь и иду по едва освещённой фонарями и луной улице. Мне опять холодно, снег попадает в моё сердце с ещё большей силой и большим количеством. Она забыла поправить мне шарф! Я поправлю его самостоятельно и пойду дальше. Внезапно я останавливаюсь, видно снега слишком много попало в моё сердце – прихватило что-то, дышать тяжело стало, тяжело стоять на ногах… Я присел прямо на сугроб. Моя рука прижалась к сердцу, а глаза поднялись к небесам – не смотря на большой снегопад, они были полны звёзд. Я упал головой назад. Теперь я лежу на сугробе и сравниваю снежинки со звёздами – они очень похожи: и те, и те яркие, белоснежные, они хранят в себе загадки – этим они и интересны. Но дышать тяжело. Теперь только одна мысль: “Нет, нельзя, только не сейчас! Я не дошёл до дома, не позвонил…”. Рука отпрянула от сердца. Взгляд устремился в далёкий космос, где кто-нибудь сидит на другой планете и любуется снегопадом на нашей.
