– Языка болгарского толком не знает, знакомых ни души, на какие средства существует?
– Как на какие средства? Ведь Светлана представлялась мне вполне состоятельной женщиной.
– И ты поверила? – удивился он, – Да напридумывала она с три короба!
– Подожди, ведь ты тогда все оставил ей, даже дом?
– Собирался, а потом разделил на четверых.
– Разделил?
– Всем поровну – и нам и дочкам. Цивилизованного развода не получилось – Светлана даже стала требовать, чтобы я платил ей пенсию, представляешь? И тогда я разозлился…
– Так у нее получилось совсем немного?
Он кивнул…
…Я молчала, сраженная такой неприглядной правдой. Сразу вспомнилось, как уклонялась Светлана прошлым летом от встречи в Варне, утверждая, что жизнь ее течет нормально, даже хорошо. Теперь понятно – слова «все хорошо» были ширмой, прикрывающей от посторонних глаз очередные житейские невзгоды.
… Печальная мысль против моей воли мелькнула в голове: «Вот и закончился поход Светланы «во дворянство»…
А Юрий продолжал:
– Понимаешь, тогда все так быстро закрутилось, понеслось! Теперь понимаю – поспешил с разводом, решив, что Юля и есть смысл моей жизни, – он безнадежно махнул рукой, – ради этой неумехи оставил семью – все, что наживал годами, пошло прахом. Но «заманиха» прошла, и оказалось – новая жена ни хороший обед приготовить не может, ни в комнатах прибраться, как следует… – и с затаенной горечью вспомнил: – А Светка все-таки хорошо готовила. Только ко мне без конца цеплялась – то ее цветы не полил, то пиджак бросил на спинку стула вместо того, чтобы повесить в шкаф. А Юльке мой пиджак никогда не мешал…
– Недостатки есть у каждой, – возразила я, но он не слышал:
– Тогда мне надо было все решить иначе! Именно тогда – теперь слишком поздно. Я пытался сказать Светлане об этом, но она не захотела слушать.
Это прозвучало так откровенно, что стало его жаль:
– Что уж теперь, Юра, – я осторожно подбирала нужные слова, – говорят, мы только думаем, что сами творим свою судьбу, а все давно решено там, на небесах, – он молчал, опустив глаза.
– Значит, вы со Светланой прожили отпущенный вам срок.
– Наверное. К тому же она с каждым годом становилась все капризнее, все невыносимее, но сейчас, когда ей плохо, я могу только сожалеть.
– Но ты же вот помогаешь! – тронула я конверт с деньгами.
– Такие мелочи! – махнул он рукой.
Не желая продолжать этот разговор, спросила:
– А Юля, слышала, теперь бухгалтер в твоей фирме?
– Бери выше – главный бухгалтер!
