Речь о приборке на балконе всегда заходила в то время, когда жена была чем-то обижена на Сергея Васильевича, но эта обида была не настолько велика, чтобы устроить полноценный скандал, а вот приборка балкона для этого годилась. А обижена жена была на то, что Ферапонтов вчера вечером вернулся с прогулки слегка навеселе, объяснив это неожиданной встречей с давнишним приятелем.
Сегодня, к удивлению жены, Сергей Васильевич не стал сразу предъявлять кастрюльные претензии, отложив их на послепрогулочное время.
Около девяти утра, когда Сергей Васильевич уже собирался выходить из квартиры зазвонил телефон. Он поднял трубку. Звонил его друг Селиверстов и грустным голосом сообщил – умер Колька Епифанов, похороны завтра.
Ферапонтов очень удивился ранней смерти однокашника, поинтересовался от чего тот умер, обменялся с собеседником еще парой формальных фраз, которые говорят в подобных случаях, и пообещал быть на похоронах.
Положив трубку, сообщил об этом грустном событии жене, которая знала о существовании Епифанова и, даже, видела его однажды на каком-то мероприятии, а затем отправился гулять.
Прогуливаясь недалеко от дома, Ферапонтов размышлял о скоротечности жизни, вспоминая свои студенческие годы, о том, что жизнь сложилась не совсем так как мечталось, а у некоторых однокашников – совсем не так как мечталось. Вспоминал Епифанова, с которым он никогда близко не сходился, потому что они были полнейшими противоположностями.
Покойный учился хорошо, старательно, алкоголь практически не употреблял, женился довольно рано, а до этого в безудержном интересе к противоположному полу замечен не был.
Нечасто встречая Епифанова уже во взрослой жизни, всегда предлагал ему посидеть, выпить, поговорить, но тот отказывался, ссылаясь на семейные дела.
Даже став пенсионерами однокашники по-разному устроили свою жизнь. Сергей Васильевич влез в полукриминальный бизнес, из которого через несколько лет с треском вылетел, оставшись целым и невредимым, да еще с приличным запасом денег. Епифанов же продолжил работать мелким клерком в том же государственном учреждении, где когда-то дорос до начальника отдела, полагая, что небольшая зарплата будет хорошей прибавкой к пенсии. Даже под семьдесят лет продолжал тянуть лямку служащего.
«Теперь уже на похоронах встречаемся чаще чем на юбилеях», – соглашались пришедшие на панихиду однокашники.
Вид у всех был печальный. Говорили о безвременной кончине Епифанова. Для мужика в шестьдесят семь лет жизнь только начинается, а тут простыл, поболел немного и умер. «Переносил болезнь на ногах, бегая в таком состоянии на работу», – говорили те, кто был в курсе, – «кажется, готовили какой-то важный отчет».
