Ничего не понимаю. Это был голос моего дневника? Как это может быть? Но это, правда, так волнительно, он ведь знает всю мою жизнь, мне хочется о стольком с ним поговорить. Ведь, когда я пишу, он не может мне ответить. Рука, сжимая мою ладонь, вела меня, и я не сопротивлялась. Впереди был будто туман, и с каждым шагом он рассеивался, и в нем был виден до боли знакомый силуэт. Он сидел на белой больничной кушетке. Рука неумолимо вела меня к этому человеку. И вот. Ну, конечно же! Рыжие волосы, огромные голубые глаза и даже те светло – голубые джинсы с подворотами, которые я жутко ненавидела. Это Кира. Моя лучшая подруга. То есть, бывшая лучшая подруга. Она бросила меня, когда я ей рассказала о своём диагнозе, который мне поставил тогда доктор Рич. Да и помимо этого, мы постоянно с ней ругались из- за всякой ерунды. То ей не нравилось, что я общаюсь с девчонкой, которая не вернула ей четвертак, то она распсиховалась, что я ей не вернула четвертак, заправляя это тем, что её мать одна её растит и, как бы, деньги не валятся с неба; это, конечно, не грех, но, по-моему, порой она сильно перегибала палку. Как ни крути, я была очень рада её видеть. Боже, такое ощущение, что мы не виделись 10 лет. Кира. Некогда моя и больше ничья.
– Рейчи, что как не родная, садись, дай обниму тебя, – она встала, и я ощутила её объятие, как по настоящему; я села рядом на кушетку, – как у тебя дела? Сколько здесь будешь ещё?
– дела у меня как всегда, в принципе, – первые секунды я не могла подобрать слов, чтобы начать говорить с той, которая бросила меня тогда, когда я больше всего в ней нуждалась, – я не знаю. О выписке даже речи нет. А как ты? Как дела в школе?
– все хорошо, правда, Дэниел бросил меня и решил встречаться с Ясмин, боже, он просто не представляет, что его ждёт, а в целом, я чувствую себя как никогда хорошо, Рейчи. Никто в принципе не вспоминает тебя, ты же сказала всем, что в больнице по причине болезни мозга, а правду я, конечно же, никому не говорила.
– я и не сомневаюсь, именно за это я тебя и уважаю, Кира, – я несмело положила ей руку на плечо, она откашлялась и резко развернула тело на другую сторону кушетки, и моя рука отдернулась от неё как ошпаренная. Она не изменилась. Даже во сне она хочет принизить меня, сделать так, чтобы я чувствовала себя ущербной и ненужной. Моё сердце участило ритм.
– зачем ты здесь? – спрашиваю я в лоб.
– знаешь, мне как бы самой быть здесь не в кайф, но когда в персонажей вкладываешь слишком много своей души, они оживают.
