Ты им честно – они не верят, зато с таким удовольствием слушаю ложь… А в действительности вообще оказывается, что они не слушают и не понимают ни того, ни другого, а просто ждут, когда ты договоришь, чтобы наконец заняться своими делами. Некоторые делают очень заинтересованное лицо, кивают, даже задают вопросы, а через неделю с удивлением спрашивают: «Разве ты мне это рассказывал?» И так каждый разговаривает с каждым, разговаривая на самом деле лишь с самим собой. А если кто-то и найдёт в своём эго немного места для кого-то другого и всё-таки решит послушать собеседника, так и тогда он ничего толком не поймёт. Ну, поймёт, но как-то по-своему. Вот даже эта книга. Все поймут по-своему, а дураком останусь всё равно я. Так это и работает.
Так о чём это я? Да, работа. А что работа? Мы в итоге решили ту проблему, нашли парочку новых, всё как обычно. Тогда вообще всё стало «как обычно».
***
– Герман?
– Здравствуйте, Александр Сергеевич. – Я уже окончательно разобрался, как всё работает, так что приезжать в Усадьбу нужды не было совсем никакой, я просто мог спроецировать всё у себя в голове.
Это вообще очень интересная штука, ведь по факту у меня был карманный Пушкин, да и не только он. Так как он просто порождение моего разума (умолчим, насколько он имеет отношение к действительности, я уже и сам не был уверен до конца), он действительно был всегда со мной, потому что его по сути не было. Мой мозг каждый раз создавал новую копию Пушкина по основному слепку в моём сознании, ну или что-то в этом роде. Проекции каждый раз немного отличались, особенно это было заметно по их росту и одежде. Каждый раз по настроению я немного корректировал собеседника под себя, довольно удобно, кстати. По сути, в реальности мы делаем то же самое, только у моих проекций было несколько меньше объективных свойств, которые могли вступать в конфронтацию с моими прихотями, поэтому мне было проще.
– Чего это ты вдруг решил навестить меня? Тебя уже довольно давно не видно. – Проекции пользуются моим собственным восприятием времени, как мило.
– Не знаю, как-то одиноко в последнее время.
– А как же Саша? Рома?
Признаться, мне было намного комфортнее, когда он притворялся незнакомым человеком, но все мои высокоинтеллектуальные глюки помимо всего прочего имели полный доступ к моим воспоминаниям. По сути они сами и сделаны из этих воспоминаний.
– Ну не знаю. Даже с ними я чувствую себя как-то немного неуютно. Раньше я думал, что Саша такая же, как я, а сейчас я уже как-то не знаю. Они ещё с Ромой так сошлись, мне иногда кажется, что я там лишний.
