Семён аккуратно извлёк из середины журнала разворот с большой фотографией, бережно поместил его в рамку и повесил над кроватью. Сделав несколько шагов назад, он внимательно посмотрел на своё творение, отошёл сначала к окну, затем к двери, и, убедившись, что изображение из любой точки комнаты смотрится хорошо, сел на стул напротив фотографии и замер в священном трепете.
Неожиданно в комнату ворвался Митя.
– Ух ты! – воскликнул он, увидев на стене фотографию, – вот это я понимаю! Вот это красавица!
В свои пятнадцать Митя знал толк в красоте.
– А корпус какой… – восхищённо всхлипнул Семён.
– Новая модель? – уточнил Митя.
– Ага. До ста двадцати разгоняется, – нараспев ответил Семён.
– При вертикальной посадке? – спросил Митя на всякий случай.
– Ага, – Семён довольно кивнул.
Митя одобрительно свистнул, но потом не удержался и съязвил:
– Не то, что твой «Дед».
Семён, не отрывая взгляда от фотографии, усмехнулся:
– Небось, не дождёшься, когда в армию уйду.
Митя промолчал. Сделал вид, что не понял, о чём идет речь.
– Через два месяца меня проводите, и забирай «Деда» себе, – миролюбиво сказал Семён. – Да смотри – не разбей. И сам не убейся.
Семён любил свой старенький мопед, но мечтал о настоящем мотоцикле по имени «Ява» и по фамилии «350/638». Иллюзий на сей счёт Семён не питал: мотоцикл появился в Советском Союзе меньше года назад, в восемьдесят четвертом, цена для простых людей типа Семёна была заоблачной, да и продавались эти красавицы только в больших городах.
Он забрался на кровать, нежно провёл указательным пальцем по красно-черному силуэту Явы и проворковал:
– Красавица ты моя… хоть бы разок прокатиться…
– Ну ты, брат, размечтался, – вернул его на землю Митя. – Попроси агронома – он тебя на своём «Урале» прокатит. Хошь в коляске, хошь за спиной. А может, и порулить даст.
– Эх, Митька, не понимаешь ты, – Семён упал в подушки и глубокомысленно произнёс: – четыре колеса везут тело, а два колеса – душу…
– Так «Урал», вроде, на трёх колесах, – усомнился Митя. – Он душу везёт или тело?
– Тело, конечно, – махнул рукой Семён. – Я же тебе толкую: душу два колеса везут.
– Ух ты! – удивился Митя. – Мою душу, значит, велик возит, а твою – «Дед»? Дедовщина какая-то получается.
– Иди отсюда, – рассердился Семён, вскочил с кровати и швырнул в Митю подушку.
Митя увернулся и, разогнавшись, запрыгнул брату на спину. Семён закружил на месте, пытаясь освободиться от цепких Митиных объятий.
За окном послышался нарастающий рёв мотора. Семён замер, стряхнул Митю на кровать и прислушался. Он знал голоса всей колхозной техники: тракторов, грузовиков, председательской «Волги», мотоцикла с коляской главного агронома и даже мопедов из окрестных деревень. Звук, который приближался к дому, чуткому уху Семёна был совершенно незнаком.
