Бибиков выходя из автомобиля Неверова, долго не мог прийти в себя после всего услышанного им от этого аморального юноши, который постоянно повторял – я кайфую.
“Какая гнусность, разве можно делать зло себе и людям и при этом чувствовать удовольствие?” – думал Бибиков. – “Какая-то новая ступень эволюции разврата. А впрочем, и раньше были гладиаторские бои, публичные дома с проститутками, были кутилы тратившие огромные состояния. Всему этому подражали, всему этому завидовали. Ничего не меняется. И всё это извращение транслируется на широкие массы молодежи. И Неверов не прав! У молодежи, предположим, нет таких денег как у этого горе музыканта, но они могут совокупляться как он, употреблять всяческие вредности и вообще всяческими способами деградировать. Я слышал, что они еще и оружие показывают в своих клипах, тем самым пропагандируют насилие. Моральное дно – кратко говоря. Мертвечина, разложение”.
– О чем вы задумались, добросердечный Бибиков? – спросил у Бибикова Неверов.
– О смысле я думаю. О смысле всего этого псевдоискусства. Ведь в текстах этого юноши нет никакого смысла! – вспылил Бибиков.
– Смысл остался в прошлом, для них он слишком сложен. Им важна эмоция, чувство, импульс. Смысл не удовлетворяет, им нужно что-то быстрое и сильнодействующее. Сознание молодых людей стало клиповым, больше нескольких минут информации они переварить попросту не могут. Но разве все идеологии поступают не так же, разве они руководят массами смыслом? Нет, не смыслом. А воздействуют на эмоции и чувства, на первобытные инстинкты.
– Но как же тогда в прошлые века писали книги по несколько лет, картины по несколько лет. По десять, двадцать лет! И создавались подлинные произведения искусства. А сейчас что, он записал на смартфон несколько строк, наложил на них бит, выложил всё это в интернет и при этом чувствует себя гением. Где это видано, чтобы художник столь халтурно творил! Потому и на этой неделе их творение гремит, а завтра о нем уже никто не помнит.
Неверов остановился возле входа в кинотеатр и слегка хихикнул, но столь хладнокровно, словно рептилия зашипела, отчего дворник Бибиков вздрогнул.
– Вы не представляете, Бибиков, насколько вы архаичны.
На это обвинение в отсталости воззрений, Бибиков ничего не ответил, ведь это было сущей правдой, он давно кардинально отстал от жизни. А впрочем – подумал он – ничего не переменилось, жизнь только меняет наряды, за коими скрывается всё та же старуха смерть.
