Вдруг Джесси наткнулась лапами на что-то холодное, источающее этот запах, он стал настолько сильным, что превратился в неприятный, раздражающий. Джесси испугалась, развернулась среди гущи папоротников назад, но тут холодное нечто задвигалось навстречу, потом из кустов надвинулось его продолжение и вдруг Джесси стало сдавливать холодным пульсирующим кольцом. Собака взвизгнула, дернулась, вцепилась зубами в холодное кольцо смерти.
Язык ощутил вкус мяса и крови. На мгновение кольцо перестало сжиматься и Джесси вырвалась, бросилась из кустов на свободу и бежала до тех пор, пока запах стал слабым и не слышным, пока вкус в глотке не притупился, бежала до тех пор, пока не увидела знакомую кошку на мусорной куче.
Тогда она бросилась к ней, вцепилась в глотку, в живот и распорола зубами брюхо. Потом вдруг замерла, легла на землю, положив лапу на нос, завыла и бросилась по дороге прочь из селения.
Времени на поиски собаки не оставалось. Нужно было спешить на работу. До плантации несколько миль, а владелец плантации, Рамин, не прощает опозданий.
Анда вернулась в дом, взяла мачете, корзину с водой и рисом. Дорога к плантации пролегала сквозь заросли плюмерии. Женщина оторвала розовый цветок с дерева и вставила в черные волосы. Растительность становилась гуще, дорога сузилась до тропинки.
Последняя миля пролегала сквозь лес. Анда думала о Джесси. Она убегала и раньше, конечно, редко, но случалось. Возможно, ей не стоило волноваться. Прибежит, когда захочет есть.
Анда отбросила беспокойные мысли и с удовольствием зашагала по тропинке. На пальцах еще теплился слабый аромат плюмерии и женщина остановилась, вынула цветок из волос и поднесла к носу. В папоротниках мелькнуло что-то. Анда не обратила внимания, увлеченная свежим запахом цветочных лепестков. Она не обернулась и на легкий шорох.
Внезапно женщина почувствовала острую, давящую боль в плече, вскрикнула, схватилась за него. Цветок упал на землю. Ног коснулось что-то холодное, ремни от сандалий впились в кожу. Холодным пульсирующим кольцом сдавило бедра. Крик ужаса застрял в горле, сжатом сильнейшим спазмом. Холод усиливался, давление стало невероятным.
Анда увидела лишь сложный черно-серый узор с золотистым отливом. Страшно сдавило грудь, хрустнули кости голени. Воздух едва протискивался в легкие. Все онемело.
И вдруг стало легко, почти восторженно легко. Женщина с черными волосами улыбалась Анде и звала к себе. Mamá, mammina! Наконец-то мы вместе. Анда потеряла сознание.
