, что она его любит – более чем достаточно, чтобы он стал абсолютно, бесконечно, безмерно счастлив.
То, что они так долго шли и молчали, с улыбкой поглядывая друг на друга, и никакой неловкости не порождало это молчание – уже склоняло его сомнения в сторону «да». Музыка Рахманинова всё ещё звучала в их головах и сердцах. Она тоже это слышала. Играла вот этими самыми руками. Она не может не ощущать того же, что и он, не извлекать из самого этого молчания, из этих взглядов под звучащую внутри музыку нечто большее, нежели тысячи слов.
– Скажите, Алексей Степанович, – вдруг прервала она тишину, – Вы ведь лично знакомы с Сергеем Васильевичем?
– Да, мы встречались.
– Я слышала, он три года ничего не писал. Впал в депрессию после того, как Глазунов неудачно исполнил его Первую симфонию. Насколько эти слухи преувеличены?
– Это чистая правда, Анна Павловна. В те годы мы о нём почти не слышали и совсем было его позабыли. Говорят, он целыми днями лежал на кушетке и ничего не делал. Утратил интерес к жизни. Тот провал оказался для него серьёзным ударом.
– А этот Н. Даль, которому посвящён концерт – тот самый психиатр, который с помощью гипноза вывел его из депрессии?
– Открою Вам секрет, Анна Павловна. Сплетничать, конечно, нехорошо, но Вам следует знать, о чём на самом деле музыка, которую Вы играете. Дело не в Дале, а в его юной прелестной дочери.
– Да что Вы! – воскликнула Анна Павловна. – Неужели? Он ведь недавно женился на своей кузине Сатиной.
– А перед этим пережил пламенную страсть к этой еврейской девочке. Но знают об этом немногие.
– Я никому не скажу, – кокетливо улыбнулась Анна Павловна. – Однако, надо признать, в музыке чувствуется, что речь о любви. Хочется верить, что эта любовь, как и у Брамса, была чистой и возвышенной, не опошлённой адюльтером и плотской страстью.
«Что это? – подумал Ветлугин. – Снова намёк? Снова говорит это для меня? Что она пытается до меня донести?»
Он набрался решимости и сказал:
– Знаете, Анна Павловна, я тоже пишу фортепианный концерт.
– Надо же! Уже третий? – загорелись у неё глаза, как у ребёнка, которому пообещали новую игрушку. – Я обожаю Ваши концерты! Мне не терпится услышать его. И если предложите, почту за честь его исполнить.
Каждое её слово, с таким восторгом произносимое, вызывало сладостный трепет всех его нервов. Хотя ответ был вполне ожидаемый, он не верил своим ушам. Вдохнул ещё глубже и добавил:
– Должен признаться, Ваш талант и Ваша красота служат мне вдохновением.
