«Кто ей звонил? И какая новость могла так её ошеломить?» – я жонглировал в своей голове этими двумя вопросами, понимая, что уже сделал свой выбор, и что теперь моя первостепенная задача – найти ответы.
Я проследил за ней до самого дома. Она ни разу не остановилась, ни разу не оглянулась и так и не включила сотовый, просто сунув его в задний карман брюк. Она занырнула в подъезд новостройки, и металлическая входная дверь, подобно гильотине, отсекла просторный отапливаемый холл от холодной пустоты улицы, в которой я так безнадежно утопал.
Засыпая, я не мог выкинуть её из головы. Я практически не видел её лица, но был уверен в его совершенстве. Её каштановые волосы едва касались плеч, а хрупкое тело поддавалось каждому рывку ветра. Пока ещё ее образ был достаточно свеж в моей памяти, я всё думал: «Как мужчинам могут нравиться в девушках мальчишеские черты?» Я вспоминал Лолиту Набокова и не мог понять, как такой несформировавшийся человечек может вызывать такую животную страсть во взрослом состоявшемся мужчине? В Лолите не было боли, на её душе не было старого уродливого шрама, разве такого человека можно полюбить? А в моей таинственной избраннице я всё это чувствовал, точнее, я это видел. На вид ей было не больше двадцати пяти лет, но назвать её девушкой у меня не поворачивался язык. Это была женщина, а такая женственность не приходит без боли. Прочувствовав эту мысль всем своим телом, я проглотил застоявшуюся слюну и постарался уснуть.
Утро было морозным. Я понял это, не вставая с кровати. Мои колени практически касались подбородка, а из-под тонкого одеяла выглядывала только макушка. Веки слипались, и сон снова накатывал теплыми волнами, но уснуть я не мог. Уже не помню, когда я последний раз высыпался. Каждая ночь сопровождалась безумным слайд-шоу из воспоминаний и фантазий, а раз в неделю я гарантировано ловил сонный паралич из-за скопившейся усталости и уже забыл, когда, закрыв глаза, я проваливался в безмятежную тьму и крепко спал.
Не знаю почему, но пока я лежал в полубреду, промерзая до костей, я вспомнил поездку на рыбалку с отцом, хотя в том воспоминании отец был не больше чем тенью. Мы уехали далеко за город на машине моего двоюродного деда, который был за рулём, и, помимо нас с отцом, был еще мой дядя. Думаю, мне тогда не было и шести лет. Мне всегда нравилось смотреть, как бур вгрызается в лёд, словно заворожённый я наблюдал, как острая спираль уходит всё глубже и глубже, а после остается ровное отверстие, из которого мне позволяли черпаком выловить смесь снега и льда, похожую на манную кашу. Оставшуюся часть времени я бегал от одного отверстия к другому и потрошил старые лунки, едва успевавшие затянуться тонкой пеленой льда. Собравшись домой, мы сели в машину, но, как оказалось, бензина на обратную дорогу у нас не было, и после короткой дискуссии взрослые пришли к заключению, что ждать других рыбаков нет смысла, чтобы попросить у них топливо, ведь вряд ли кто-то приедет рыбачить после обеда, и было принято решение идти домой пешком. Я точно запомнил, что город был в сорока километрах от озера, где я ковырялся во льду, потому что в голове я долго крутил цифру «40», и она не казалась такой уж большой, но по разговорам взрослых я пришёл к выводу, что это достаточно далеко. Даже сейчас я с трудом верю, что мы прошли сорок километров зимой и не замёрзли где-нибудь в лесу. Конечно, я прошел значительно меньше, скорее всего я не прошел и пары километров, меня несли на плечах поочередно мой отец и дедушка, думаю, даже мой дядя, которому было около пятнадцати лет, успел внести свой вклад в моё продвижение в сторону дома. Помню, как мы грелись на ржавых шершавых трубах, и как сильно я не хотел с них слезать и снова возвращаться на дорогу. Рискну предположить, что больше таких труб на нашем пути не попадалось и оставшуюся часть пути мы проделали под пристальным взглядом холодной сибирской зимы, пока не дошли до самой ближайшей остановки. Последние километры к дому нас всех нёс тёплый оживленный автобус, и, запревая под ватными штанами и огромной зимней курткой, я уснул. Первым делом мама отправила меня под горячий душ, после выдала чистую одежду и посадила за стол, где меня ждал горячий сладкий чай и свежесваренная молочная каша с ложкой малинового варенья по центру.
