Порой, хочется тихонько сказать ей: мам, я ведь, работаю, у меня люди\ я на встрече, мне некогда тебя слушать, давай вечером поговорим. Но я понимаю, что ей надо рассказать это прямо сейчас – на эмоциях, а рассказать, по большому счету некому. А даже если и есть кому – вряд ли этот кто-то будет слушать очередные «пять кругов». У каждого старика таких рассказов полным-полно. Так что…вместо того, чтобы прерывать ее, я извиняюсь перед партнерами или клиентами и ухожу в коридор слушать маму. Считаю, это теперь для себя единственно верное поведение. Чувствую, что мне это надо делать. Почему?
Я вдруг заметила, как она сильно постарела. Стала ниже, сутулее, как-то… меньше, что ли? И еще. Я увидела насколько она беззащитна перед этим временем: перед интернетом, смартфонами, электронными регистратурами, банковским картами и авто платежами. Хотя, она до сих пор держит осанку, не дурно одевается, выглядит подтянутой, умеет читать смс, разобралась с Google, говорит без синтаксических ошибок и читает без очков. Но сам облик изменился. Я увидела, что моя мама – совсем не ТА моя мама. От нее прежней почти ничего не осталось. Только взгляд временами такой же неприступный, жесткий и немного надменный. Но надменность эта теперь не имеет ко мне никакого отношения – только к ее обстоятельствам, ее друзьям, ее историям, которым нет конца. Она рассказывает, с мельчайшими подробностями, как она ходила гулять со своим маленьким песиком, за продуктами на рынок, в гости к подруге, платить за квартиру или за талоном в поликлинику.
Удивительно, мне казалось, что это мой день напичкан событиями и делами «под крышку», и это мне есть что рассказать. Оказывается – нет.
Поймала себя на мысли, что приходя домой, чаще всего, рассказывать мне ни о чем не хочется. А может, не хочется, потому что некому слушать так, чтоб я могла рассказать?..
Вот и выходит, что из двух вариантов рассказанных рассказов – моего и маминого – у нее событий всегда больше.
При личных встречах она теперь не пытается лезть в мою жизнь и что-то в ней комментировать. Не морализирует, не читает нотаций, не пытается «вывезти на своем», ни на чем не настаивает. Она – просто мама. Любит, жалеет и гордится. Правда, годится так, чтоб я не знала. Это мне «донесли» пару раз друзья, которые были свидетелями, как она с высоко поднятой головой рассказывала обо мне и моих достижениях кому-то на улице или в магазине.
Почему это произошло только сейчас? Почему нельзя было жить так, исчисляя назад от сегодняшнего момента, ну хотя бы лет 10? У меня ума не хватило? У нее?
