Аня рассмеялась. Феликс под футболкой с флагами несуществующих государств поправил амулет. Ему показалось, что его когда-то кто-то где-то обманул, и то, во что он искренне по-детски до сих пор верил в свои двадцать лет, вдруг стало не таким уж и очевидным. А как поверить не проверив, а как проверить не попробовав?
В соборе было людно, но тихо. Со стен на комсомольца смотрели лики бородатых старцев, вместо роз стало пахнуть чем-то другим. «Это ладан. Давай и мы поставим свечки. Это помогает, если веришь. Нет? Тогда я сама поставлю за нас обоих», – Аня со знанием дела на входе купила нужную ей свечу и прошла вовнутрь. Феликс потоптался на входе, не перекрестясь, но, вынув руки из карманов под осуждающие взгляды молитвенных старушек, проследовал за ней.
Священник, совсем не старый, ровесник старлея Игоря из общаги и чем-то даже на него смахивающий, только волосы на голове подлиннее, был не в святом духе. Его помощницы-старушки делали всё не так, не вовремя, за что нарекались громогласно: «Вы не чада божьи, вы – исчадия». Старушки, прикрывая одной рукой свои беззубые рты (губы беззвучно шептали возражения), второй осеняли себя знамением. «Ничего нового, как и везде – единоначалие», – подумал легкомысленно лейтенант, желая со стороны увидеть таинство, не прикасаясь к нему.
Крестили малых детей, они плакали то ли от радости, то ли от холодной воды, взрослые молча радовались, ждали причастия и кагора. Облачённый в нужную форму одежды, определённую церковным уставом, пастырь обходил своё опекаемое стадо, и плачущие агнцы окунались в купель. Затем их вынимали и вытирали. У одной из матерей, ещё неумело державшей своего первенца, стоящей с самого края, рядом с которой не было ни мужа, ни родственников, полотенце для вытирания упало на пол. Лейтенант посчитал нужным помочь, наклонился его поднять, и в это время несколько капель с мокрого безгрешного и только что крещёного невинного детского тела незаметно попало ему на лицо, освежая лоб. Что это было – случайное крещение? Так разве бывает?
Молодая мать в платке, как у радующейся Девы Марии со стены напротив, глазами поблагодарила за помощь и отвела взгляд, увидев, что Феликс не один, а с девушкой. Феликс тоже отвёл глаза и посмотрел на подошедшую Аню с горящей свечой, давшую её в руки своему спутнику.
Инициативный Николай-угодник с противоположной стены посмотрел на это дело сначала строго. Он видел такого же добра молодца и раньше, в первую Отечественную войну, тогда под ним убили пять лошадей, а на нём были усы и гусарский мундир, цвет которого старик запамятовал, и тот был посмелее, чем этот. Но глаза у них одинаковые, таких уже не делают. Всё давно записано в небесной канцелярии и уготовлено Феликсу: и большая любовь, и девять детей, и усы в пол-лица. Старик загадочно улыбнулся в седину уголками рта и как будто бы подмигнул Феликсу левым глазом. Или это был дым от свечи, попавший Феликсу в глаз, и это он моргнул? Кожа не сразу впитала святую воду крещения. «Ты что, вспотел? Первый раз в церкви? Да успокойся, ничего плохого с тобой тут не сделали», – Аня вытерла заботливой рукой мокрый лоб взволнованного комсомольца, когда они вышли на улицу. Что за таинство это было? Учитель Николай, так разве бывает по церковному букварю? Ведь написано на одной странице: просите и дано будет; ищите и найдёте; стучите и отворят вам. Но на другой странице написано также, что будет дано именно то, в чём есть нужда, а не то, что просят без нужды.
