Эльдар цепуче посмотрел на меня. Глаза его пьяно блестели.
Я отрицательно покачал головой. В детстве и ранней юности я тоже вел дневник, но потом это отошло, вместе с юношескими забавами.
– А все объясняется очень просто, – продолжил Эльдар. – Всему виной мой Принцип Антагонизма. Я вел и веду Дневник, потому что в моем возрасте и положении никто его не ведет. А если бы все вели, если бы это было обязательно – я бы пальцем не шевельнул. Вот так, брат. Тем более, мой Дневник никому не нужен и никому никогда не будет нужен. А согласно Кришне, лишь бесцельное и безвозмездное делание чего-либо – путь к Благодати. Я на пути к Благодати, брат.
«Какой я ему брат?!».
***
Эльдар посмотрел на меня, затем на рюмку, которую держал в руке: во время пространного монолога, водки в ней поубавилась.
Он без обиняков взял бутылку, плеснул себе. Хотел и мне, но я прикрыл рюмку ладонью.
– Ты выгодный собутыльник. Ладно, выпьем за Дневник, за меня и за все события разом взятые, которые, в совокупности, создали меня настоящего. Целое больше суммы частей, его составляющих. А почему, знаешь?
Я пожал плечами.
– Потому, что целое наполнено духом своего эгрегора. За это и выпьем.
Он стремительно чокнулся и одним махом вылил в рот, как и первый раз.
Я лишь пригубил остатки.
– Ты чего? – обиженно спросил Эльдар сквозь разжеванный бутерброд с ливерной колбасой.
– Не могу больше. У меня какой-то фермент отсутствует – я не могу много пить. А лучше – не пить вообще.
– Тогда закуривай.
Эльдар, не вставая из-за стола, пошарил в тумбочке, вынул и поставил передо мною хрустальную пепельницу.
– Кури.
«С удовольствием!».
Я одним щелчком выбил из пачки сигарету. Привычно крутанул между пальцами, понюхал. Краешком губ, легонечко, едва касаясь, взял фильтр, клацнул зажигалкой, поднес горячий язычок к сигарете.
Первая затяжка самая вкусная! Ароматный дым наполнил убогое пространство квартиры.
Эльдар заворожено наблюдал за моим ритуалом, стараясь втянуть заплутавший сизый протуберанец. Ноздри его смешно раздувались.
– Это так поэтично, – сказал он. – Скажу по правде: сигареты для меня были намного важнее, чем спиртное. Курил я одержимо, без сигарет строчки написать не мог. А потом – БАЦ! – и бросил. Представляешь?
Я прикрыл веки, с наслаждением затянулся. Я давно решил, что курить не брошу никогда.
– Как и во всем важном, что происходило в жизни, – продолжал Эльдар, – в моем бросании повинна девочка. Жил я как-то с одной. Куколка! Губки мяконькие… М-м-м… – он сложил пальцы в троеперстие, поднес к губам, поцеловал. – Но девочка была лишь поводом: ей не нравилось, как от меня пахнет. Я пообещал, что брошу. И бросил. Сказал, что это ради нее принес жертву на алтарь любви. Но я солгал… На самом деле – все гораздо серьезнее! Я подумал, с легкого пера Федора Михайловича: кто я – тварь дрожащая, или право имею? И бросил ради ПРИНЦИПА. Таким образом, я не курю и не пью. Назло!
