Ирка сощурилась, глумливо уставилась на меня:
– А ты можешь дать сто тысяч? Евро, разумеется.
– Я просто сказал.
– Просто он сказал, – передразнила Ирка. – Не трави душу. И так тошно.
Глава седьмая
12-13 октября 2013 года, суббота-воскресенье
***
За выходные перечитал «Фауста». Затем, выборочно, «Мастера и Маргариту». Не мог избавиться от наваждения: липучие мысли цеплялись за ночного гостя.
Неверующий в чертовщину, боялся в нее поверить.
Я отмахивался, смеялся над собой, корчил в зеркало глупые рожи, но колючее семечко заронилось в сердце, тревожило, лишало покоя.
«Если бы, ТО предложение было правдой (глупой, невозможной!), – подленько думал я, отложив книгу. Тут же ловил себя на ереси, одергивал, пробовал читать, но все равно думал. – Если бы, правда. Чисто теоретически. Что бы загадал?
Видимо ничего. Если за каждое желание, даже самое безобидное, кто-то умрет…».
Снова раскрыл книгу. Отравленные мысли не отпускали:
«Из-за денег убивать пошло.
А из-за любви?
Благородно.
Из ревности?..
В любом случае, лишить жизни – поступок страшный и мерзкий.
Даже животное убить…».
Прикрыл свинцовые веки. На экране сознания – словно в недавнем сне – проявились картинки моих грехов. И среди них тот, который до сих пор считаю самым мерзким. Даже паскуднее, чем искушение замужней женщины, чем растление школьницы.
***
История эта случилась давно. В период между женами.
Кончалась осень. Шел дождь.
Я увидел его – маленький живой комочек – возле мусорника.
По пути к магазину, вынося пакет с отходами, у контейнера я заметил шевеление: промокший и несчастный котенок ворочался среди лоскутков и тряпок, в миниатюрном плетеном лукошке, которое когда-то служило хлебницей, а ныне стало последним пристанищем живой кошачьей души.
Он жалобно попискивал и смешно слизывал розовым язычком с усов и лапок холодную морось.
«К вечеру околеет, – подумал я, жалея котенка и осуждая его бывших хозяев. – Или бродячие собаки загрызут?».
Я выбросил пакет и побрел дальше по своим неотложным делам.
Однако, не успел отойти и ста метров, как свинцовая тоска подступила к сердцу:
«А чем я лучше душегубов, обрекших на смерть невинное животное?».
Я представил, как ему страшно, и мокро, и жутко. И безмерно одиноко.
«Мы с ним похожи – выброшенные, бесполезные, никому ненужные».
И тогда я решил положиться на Судьбу: если котенок никуда не денется до моего возвращения, то заберу домой, а там видно будет.
Спустя два часа он был на месте. За это время он сумел опрокинуть лукошко и вываляться в тягучих соплях неизвестного происхождения.
