Преступление и наказание (вообще не Достоевский)
Старший лейтенант нашей пенитециарной системы Валерий Кисочкин писал рапорт. Рапорт о рацпредложении, который он решил составить под воздействием, по-видимому, одного из сериалов, снимаемых в многочисленных киностудиях наших идеологических врагов.
– Так, на чьё имя писать? – Мечтательно думал он, сидя над чистым листом бумаги. – В Москву, может, сразу? А кто там сейчас начальник? Э-э-э… Генерал-полковник Мартышкин? Нет, того давно уже за взятку прихватили, правда, он потом в колонию так и не попал. Штраф, по-моему, назначили – главное было, ведь, от кормушки оторвать.
Валера потянулся за спичками, лежавшими на полочке над кухонным столом, достал из запасника «сигаретку-сигареточку» и, закурив её, затянулся сладковатым дымом поглубже.
– А-а! Наверное, генерал-лейтенант Медведь! – Обрадованно воскликнул он.
Затем, словно вспомнив некую печальную весть, вновь затянулся сигаретным дымом и протянул разочарованно.
– Не-ет же – этот чего-то там с госконтрактами намутил, а ещё пару вилл на Багамах построил. Вот ему это всё и припомнили, когда он решил провести мимо общаковской кассы навар от переименования Федеральной службы наказания в Федеральную пенитециарную систему. Слово-то какое – пе-ни-те-ци-ар-ную!
Валера посидел немного, почесав в затылке, встал из-за стола, покружил вокруг него, вдыхая и выдыхая голубовато-сизый дым сигареты и размышляя:
– Нет, вообще в Москву смысла нет писать.
Во-первых, начальство скажет, что, мол, вконец зарвался Кисочкин – через голову начальства прыгать!
Во-вторых, я слыхал, что до Москвы вообще ничего не доходит, как в прямом, так и в переносном смысле. Даже если письмо и дойдёт до главного генерала, что вряд ли, то до него не дойдёт его содержание – слишком много букв и слов, а у него от долгого ношения фуражки уже мозги взопрели.
В-третьих, все проекты, не сулящие очевидной и немедленной выгоды в виде откатов от аффилированных с автором идеи или его друзьями-сослуживцами фирм, отвергаются как непригодные.
Кисочкин вновь сел за стол, затушил окурок в пепельнице и, решительно взявшись за перо, начал вдохновенно писать «шапку» рапорта:
– Начальнику Управления Федеральной пенитециарной системы Жлобской области генерал-майору В.С. Тюбетейкину. Рапорт.
Идея Кисочкина была весьма прозрачна и проста – исправительный эффект наказания возможен, если каждого совершившего то или иное злодеяние заставить вновь и вновь в течение отмеренного ему судом срока переживать суть совершённого им проступка.
