Танечка сначала юркнула внутрь хижины, но там гулял сквозняк, выбежав, она присоединилась к дяБори.
Дождь, точнее самый настоящий ливень, хлынул так же внезапно, как и порыв ветра. ДяБоря уже соорудил костёр в центре хижины. Поначалу дым метался внутри, не найдя выхода, но дяБоря чуть прикрыл окно пучком травы и дым устремился в дверной проём. Вскоре внутри было тепло и даже уютно, потрескивали дрова, завораживающе шумел дождь, пахло сладковатым дымком.
"Хорошо, – подумала Танечка,– как в кино…"– и тут же осеклась: а как там мамЗоя? Одна в палатке…ей наверно страшно…
Танечка глянула на дяБорю: он беспокойно смотрел на дверной проём, на дождевую завесу, морщился, вздыхал. Может тоже про мамЗою думает?
– Вы…про неё думаете?– не удержавшись, осторожно спросила.
– Что? – дёрнулся дяБоря, глянул так, словно только что проснулся.– Аа, нет… Крышу Осиповым не доделал, наверно ругают меня последними словами…Тебе не холодно?
– Не холодно.
Танечка огорчилась, но постаралась не показывать этого своим видом.
"Про какую-то крышу думает,…значит, мамЗоя его нисколечко не зацепила. Такой прекрасный план был… И он сработал бы, если бы мамЗоя не испортила… Говорила же ей: будь заплаканной, несчастной… Наверно держалась как у себя в офисе, разговаривала, как с рабочими… Конечно, я бы тоже в такую не влюбилась… Нужен новый план. Думай, Таня, думай…думай, думай…"
Задумавшись, Танечка не заметила, как подкрался сон, сгрёб в охапку и швырнул в тёплую бездну…
ГЛАВА 15
Зоя упрямо нарезала круги вокруг стоянки, в надежде по каким-нибудь меткам обнаружить новый тайник телефона. Вспомнив про танин ожог руки, сунулась в заросли крапивы. На грубое обращение с собой растения жгуче отвечали. Отпустив на волю слёзы, Зоя не сдерживала и слова: материла себя дуру, что согласилась участвовать в этой дурацкой лошадиной затее, доставалось и Люське и Борису, и всему мужскому племени. Краешком сознания, Зоя понимала, что у неё самая элементарная бабья истерика, но остановиться, взять себя в руки уже не было сил. Из-за истерики поначалу и ожоги крапивы игнорировала, однако вскоре они о себе заявили так, что и телефон и всё остальное ушло на второй, третий план. Мало того, что руки стали красными, покрылись волдырями, они ещё и запылали, точно ошпаренные кипятком. Жар постепенно растекался по всему телу, но в основном стремился в голову. Вскоре Зое казалось, что её голова пустой сосуд, в который налили крутой кипяток, он плещется, ударяясь о череп и обжигая область висков и темечко. Глаза стали сухими, под веки точно песок попал, а изнутри, будто кипяток норовил продавить глазные яблоки и вырваться наружу.
