– Давай, чеши отсюда, безродный! – крестьянин немедленно исполнил просьбу.
– Я привёз рядную запись со всеми пунктами, которые Вы просили вставить, – Франц Олегович, не обращая внимания на выходки Михаила, обратился к супругам – родителям Юлии.
«Что такое рядная запись? Если это документ, то я понятия не имею, как буду его подписывать. Лучше подписать, мало ли…» – Лев задумчиво посмотрел в пол: «Можно попробовать повторить подпись, которую я вчера видел в папке».
– Обсудим это в другом месте, – Владимир Владимирович обратился к хозяину поместья: – Вы согласны, Лев Петрович?
– Да, конечно… пойдёмте, – выйдя из состояния, похожего на транс, мужчина повёл гостей в дом, – «Как уверенно говорю. Что на меня нашло?».
***
– Итак, Лев Петрович, не будем вдаваться в детали. Основные условия записи: не причинять физического вреда Юлии Владимировне и не иметь связей на стороне. В противном случае Вы будете обязаны выплатить семье Кашкаровых штраф в размере Вашего поместья и прилегающей деревни со всеми крестьянами, – поправив очки, Франц Олегович поднял маленькую круглую голову и сосредоточенно посмотрел на Льва. – Также, в случае Вашей смерти, всё Ваше имущество переходит в личное владение Кашкаровой Юлии Владимировны и, если оные появятся, ваших общих детей.
«Ясно, это брачный контракт. А этот Франц, похоже, нотариус. В случае смерти, общие дети с Юлией… Какой-то кошмар», – Лев внимательно слушал, но периодически постукивал то по колену, то по обивке тёмно-синего кресла.
– Подпишите вот здесь, пожалуйста, – Франц Олегович подал Льву перо и чернила.
«И как я буду этим писать?» – мужчина неуверенно обмакнул кончик пера в небольшую баночку с чернилами. Он неуверенно, на память, повторил подпись из документа Льва Петровича.
– Лев Петрович, – запыхавшаяся Ефросинья остановилась на пороге гостиной. – Там… во дворе…
– Что случилось, Фрося? – Лев, вернув перо нотариусу, посмотрел на ухватившуюся за сердце служанку. Он чувствовал себя неловко и неуютно в образе хозяина душ, но старался не выдавать своё волнение – это смутило бы присутствующих.
– Целая орда! Они все топают сюда! – к тучной крестьянке бодрой походкой приблизился довольно улыбающийся Михаил. Он начал что-то жарко шептать сверляще глядящей на него Ефросинье.
В это же мгновение в зал ворвались нарядные люди. Женщины и совсем молоденькие девушки подбежали к Марине Александровне и к Юлии, по-московски их целуя. Мужчины же радостно хлопали по плечу недоумевавшего и взволнованного Льва с забегавшими по сторонам глазами.
