***
Это случилось с ним давно, он был большой любитель погонять на чужой машине по ночному городу. В тот вечер ему для перегона подогнали под дверь классную тачку, да еще и цвета красного перламутра, его любимого. Такой цвет прямо упирался Сла̀ву в глаза и разжигал внутри страсть. В ту ночь он так и не уснул, полный желания отработать ее немедленно, и глубоко за полночь уже не смог бороться с искушением. Тачка была – зверь! Все кругом было чудным, пока чуть за чертой города он не увидел идущую по разделительной полосе девочку на тоненьких ножках и в короткой юбочке. Он начал тормозить на ее жест остановиться, но передумал и газанул. От резкого перепада оборотов машина вильнула. Удар, и девичья фигурка оказалась в воздухе. Сла̀в проскочил приличное расстояние, потом сдал назад. Девочка лежала на дороге, лицо и руки ее были в крови, а ноги неестественно выгнуты. Лицо было совсем залито кровью, а руками она тянулась к нему и просила помочь ради всего святого. Но, видимо, уже тогда в нем ничего святого не осталось. Он медленно поехал, ослепленный светом встречной машины. Вновь удар, колеса встречной машины окончательно переломали хрупкое тельце и умчались в темноту. Умчался и Сла̀в. Иногда он вспоминал это происшествие, и чем больше проходило времени, тем больше оно казалось ему юморным, а в последнее время – и вообще забавным. Ту историю он и собирался продать за деньги. Мескалѝн таскала деньги ежедневно, и он вполне мог заплатить с них, но ему уже хотелось быть услышанным и вознагражденным. Хотелось страстей.
***
Виктима сидела на песке в полумраке, обернутая в вонючую рвань, которую она стянула с полуистлевших трупов в глубокой холодной яме. Ее в числе 800 наложниц царя Шлома осматривала царица, которая потом родит ему сына. Во время осмотра она остановилась на ней, велела раздеть, отмыть и расчесать. Во всех местах своего пребывания Виктима не нужна была как простая проститутка: она должна быть именно блудницей, которая отдавалась не за материальные блага, а следуя традициям и обрядам, во имя одного или множества богов. Это была религиозная проституция. Царица, увидев ее готовой для подачи к сексуальному столу царя, приказала немедленно сбросить ее в яму с трупами. Ворон быстро достал ее оттуда, но она успела провоняться, ее трясло от холода и ужаса. В предыдущих местах ее пребывания была одна низость, а люди – звери, но те хоть говорили о каких-то правилах. Но теперь кругом только дикость, и причислить кого-то к людям вряд ли возможно. Ворон появлялся только по зову и только в минуты смертельной опасности. Он по-демонически уничтожал всех вокруг и вытаскивал ее из всех ситуаций. Сейчас не было смертельной опасности и можно было, сидя, умереть от холода, голода и насекомых, которые под этими тряпками жалили ее беспрестанно и разъедали кожу на голове. Вдруг оказалось, что рядом с ней шатер, покрытый войлоком из верблюжьей шерсти, и там, вроде как, мерцает огонек. Она пошла туда, с трудом переставляя свои тоненькие ножки, босые и побитые.
