После переговоров с епископом Пазмани в Зборове польский король специально послал в качестве проводника именно полковника Конашевича-Сагайдачного, которому на Сечи улыбнулась удача. И благодаря личной храбрости, а также холодному аналитическому уму и блестящему образованию он сумел сделать стремительную карьеру, став к тому времени вторым после кошевого атамана человеком в Запорожской Сечи. Он сам подобрал людей, по его мнению, наиболее пригодных для этого рискованного путешествия. Выбранные полковником четыре казака — и особенно сотник Иван Мак и хорунжий Юзеф Пржиемский — в бою стоили двух десятков вооружённых до зубов турок или татар.
Епископ с эскортом проехали Збараж, Теребовль, Чертков, миновали Заставну у границ Молдавского княжества[39], ненадолго остановились в Черне и теперь, проскочив Чагор и Плайю-Кузмин, двигались в сторону Лукавицы. Сытые лошади хотя и медленно, но довольно уверенно доволокли сани до гребня очень пологого холма, отделяющего Плайю-Кузмин от Лукавиц.
— Местные жители называют «готарем» границу между сёлами. Сейчас мы как раз подъезжаем к самому готарю, — объяснил Валленштейну Конашевич. — Места эти довольно дикие, всюду непроходимые леса и чащи, хорошо, если обнаружатся узкие просеки, именно по ним предстоит добираться до Валя-Кузмин. Есть ещё одно неприятное обстоятельство: это время года. В диком лесу можно нарваться на стаю голодных волков, но хуже их двуногие хищники — гайдуки[40]. Эти не дают спуску никому — ни туркам, ни местным жителям. Всех норовят ободрать, как липку. Лукавицы, куда мы вскоре доберёмся, — настоящее гнездо разбойников.
— Надо полагать, мы можем попасть в неприятную историю, — насторожился Валленштейн. Если бы он не сопровождал Пазмани, то рад был бы опасному приключению, но теперь, выполняя свою миссию, он не мог подвергать риску жизнь епископа.
Не успела вся кавалькада подъехать к готарю, как внезапно Валленштейн, у которого был особенно тонкий слух, первым услышал какие-то странные звуки и поднял руку, требуя внимания. Сани и охрана замерли на месте, и все вдруг ясно услышали громкие вопли. Звук, похожий на крик о помощи, приближался, чудилось, будто кого-то нещадно бьют, и несчастный от дикой боли орёт что есть мочи.
— Может, какого-то беднягу на кол сажают, где-то сразу за готарем, — высказал своё предположение полковник Конашевич. — В этих местах такая казнь — обычное дело.
— Вполне вероятно, — угрюмо согласился сотник. Мак, внимательно прислушиваясь к душераздирающим воплям.
