— Расслабься, мой милый, я всё сделаю сама, — задыхаясь, проговорила Луиза. — Всё хорошо, просто замечательно, и главное — скоро придёт лекарь.
Валленштейн лишь слабо кивнул перевязанной головой, блаженно улыбаясь. На него надвинулась неодолимая дремота.
Он очнулся от осторожных нежных прикосновений чьих-то рук к своему лицу. Рыцарь с трудом расклеил отяжелевшие веки и с удивлением заметил над собой точёное, словно вышедшее из-под резца самого великого Микеланджело лицо палача Козимо Верди. Дремоту как рукой сняло. Валленштейн попытался рывком вскочить на ноги, но сильные мускулистые, как у античного атлета, руки схватили его за шею и окунули с головой в воду. Чувствуя, что захлёбывается, он попытался двинуть палача ногой по рёбрам, но на его ноги вдруг навалилось что-то мягкое и нежное и довольно тяжёлое. Рыцарь ухватился за широкие запястья злоумышленника, пытаясь оторвать его громадные руки от своей шеи, но пальцы Козимо Верди продолжали сжимать её, как железным обручем. Валленштейн вдруг отчётливо понял: это конец. Однако даже и в эту роковую минуту его не покинуло присутствие духа: рыцарь сделал вид, что захлебнулся и прекратил всякое сопротивление. Мёртвая хватка на его горле ослабла, но противник продолжал удерживать его голову под водой. Чувствуя, как вода хлынула через оскаленный рот и горло, Валленштейн изловчился и крепкими зубами изо всех сил впился в мясистую ладонь палача. Козимо Верди взревел, словно раненый бык, отдёрнул прокушенную руку и, сжав её в огромный кулак, ударил рыцаря по голове. Вода ослабила удар, и в следующее мгновенье Валленштейн мощным рывком смог оторвать от шеи левую руку убийцы, схватил её за длинные крепкие пальцы и резко крутанул их, разводя в стороны. Раздался хруст костей, и палач, в отличие от своих несчастных жертв совершенно не переносивший боли, взревел не своим голосом. Он, как ошпаренный, отскочил от купальни, и Валленштейн к своему огромному изумлению увидел сидящую на его ногах... Луизу. Недолго думая, он двинул её кулаком между синих, изумительно красивых глаз и, вскочив, швырнул предательницу на мраморный пол. Спустя мгновенье она уже исчезла за дверями. Палач, бережно придерживая на весу искалеченную руку, тоже попытался удрать, но Валленштейн успел выбраться из воды и дать ему подножку. Козимо Верди всем телом шлёпнулся на пол и, взвыв диким голосом, нечаянно коснувшись сломанными пальцами скользкого мрамора, на четвереньках пополз прочь. С длинной обнажённой шпагой и острым, как бритва, кинжалом, явно из арсенала Валленштейна, неожиданно вернулась Луиза. Палач, успев подняться, осторожно пятясь и не говоря ни слова, протянул правую здоровую руку к куртизанке, требовательно сжимая и разжимая сильные пальцы. Луиза сунула эфес шпаги ему в ладонь. Кривясь от боли, Верди улыбнулся и процедил сквозь зубы:
