– Хорошо, Танюша, иди! – сказала она. – Я посуду помою и тоже поваляюсь немного с книжкой.
– Зина, а можно попросить тебя иногда за машиной посматривать? – спросила я. Просто окно той комнаты, где я ночевала выходит на улицу, а в Зининой спальне окно выходит во двор.
– Да без проблем! – сказала она. – Думаешь, могут что-то сделать?
– Ну да, – говорю я. – У меня же машина не твоя с сигналкой: ножом её вскрыл – и тю-тю. – Ладно, присмотрю, – ответила Зина. – Но будем надеяться, что всё обойдётся.
Уходя в свою комнату, я ещё сама глянула во двор: пока всё было тихо. Но это пока!
Я проснулась от довольно резких толчков Зины и тревожных криков:
– Таня, там какой-то тип возле твоей машины ходит.
Я пулей лечу на кухню. Смотрю в окно – и вижу, как длинноволосый брюнет дырявит ножом колеса у моей машины. Его лицо было спрятано платком, на глазах были очки, а на голове была бандана, которая сзади подвязывала волосы парня в хвост. Недолго думая, я сказала Зине дать мне телефон – она мгновенно мне его принесла и я позвонила Орлову и Лёне, на что мне было сказано сидеть дома и сохранять спокойствие (легко сказать, «сохраняй спокойствие!», когда какой-то поганец твою машину калечит). После этого, попросив у Зины сигарет (она иногда покуривала тайком от Томы) и закурив, я наблюдала за парнем: со стороны кажется странным, что взрослый парень пакостит, как мальчишка; однако негодяй даже и не думает убегать после сделанного, как это обычно бывает, а стоял чуть в стороне. Впечатление было, что он проколол мне колёса, чтобы спровоцировать меня на выход, а потом… Да, это была чистой воды провокация! И слава богу, что я на неё тогда не поддалась, а то вы бы не узнали этой истории. Неожиданно парень побежал – за ним двое в гражданке вдогонку. Вскоре они его вели под руки.
– Алло, Тань, выйди к нам и глянь на улов! – сказал в телефон Лёня.
Я вышла – Лёня, встретив меня, провёл к машине Орлова, где я увидела Виноградова. Он смотрел на меня с такой злой досадой, с какой, наверно, смотрит волк, упустивший свою добычу.
– Чего смотришь, сука ментовская? – спросил он. – Рада, что мусора повязали меня? Ну, давай, пляши от радости!
– Да пошёл ты, ничтожество! – сказала я, помолчав полминуты, и ушла. Лучше того, что я сказала, я бы всё равно ничего не придумала: много чести стараться для этой мерзкой и подлой личности.
Лёня шёл рядом со мной. Едва мы подошли к подъезду, как вдруг я развернулась к нему, уткнулась ему в грудь и заплакала… Я заплакала оттого, что страшная для меня минута прошла и я осталась жива, что вновь добро победило зло.
