В тот день девушка мыла в доме полы, и к ним заглянул давний приятель Куанткана.
– Одну минуточку, я как раз домываю, подождете? – сказала ему Фарида.
– Да не переживай, я подожду на улице, – ответил гость.
В этот момент домой пришел Куанткан и набросился на Фариду:
– Что же ты моего друга держишь в коридоре?! Разве так надо гостей встречать?
Это была их первая и последняя ссора.
На следующий день Куанткан поехал в Кызыл-Орду и привез Жансаю. Дом был на два входа, на одной половине теперь жила Жансая, на другой стороне – Фарида. Узнав об этом, разъяренная мать Фариды Кульпаш приехала из далекого аула, высказала Куанткану все, что она о нем думала, и увезла свою дочь и Ерболата к себе.
Жансая взяла власть в свои руки.
Отныне каждый шаг Куанткана контролировался ее людьми, но братьев мужа оставили в покое. Развестись официально, по-тихому, с первой женой Куанткан уже не мог, опоздал. В 1944-м году в стране была введена норма: хочешь развестись – будь добр дать объявление в местной газете. Разводить стали публично. Ну, какой нормальный гражданин СССР с партийным билетом в кармане станет выносить этот позор на всеобщее обозрение? При этом повод для развода определялся судом, а ревность или отсутствие детей – разве это доводы?
Больше всех страдала Фарида. Она писала ему письма одно за другим, сочиняла целые поэмы о своих чувствах и переживаниях. Куанткан сильно ее любил, но знал, что за ним могут следить, поэтому ездил к ней окольными путями, запутывая след. Он бывал у нее по два-три дня. Дверь снаружи Фарида закрывала на замок, чтобы никто ничего не заподозрил, а Куанткан забирался в дом через открытое окно с другой стороны. Вскоре родились еще две девочки: Нургуль и Гульмира.
В середине 50-х Фарида неожиданно тяжело заболела, непонятно что это была за болезнь, но она сгорела буквально за неделю. Трое детей: Ерболат двенадцати лет, Нургуль семи, и Гульмира двух лет остались на руках у бабушки Кульпаш.
Куанткан с опозданием получил весть о кончине Фариды. Когда он приехал, тело уже предали земле. Все родственники с ее стороны проклинали его и избегали с ним встреч. Он стоял совершенно один у еще свежего холмика и в голос просил у любимой женщины прощения за все горести, которые принес ей и своим детям.
"Мне твердят: я должна упрекать тебя, милый,
Но слов для упреков я в сердце своем не нашла.
Даже если придется прождать тебя вечность –
Одиноким цветком на ветру буду ждать я тебя.
