А потом я почувствовала, как внутри что-то ворочается, ломается и прорывается наружу.
Кажется, я попыталась вскочить на ноги, а потом закричала, или всё было с точностью наоборот? Не знаю. Я будто снова оказалась в той комнате, прижатая к кровати тяжёлым телом, словно на меня вновь и вновь сыпались удары, от которых было невозможно увернуться. Я слышала хруст костей, я чувствовала вкус крови на губах…
– Поплачь, станет легче, – сквозь приступы страха я всё же слышала матушкин голос, полный боли и непролитых слёз.
Но легче не становилось…. Я окинула комнату безумным взглядом и осознала, что вода, всё же, горячая, даже огненная, такая, которой можно смыть с тела чужие прикосновения, стереть воспоминания и боль.
И я бы непременно разодрала кожу в кровь, если бы не очнулась…. Разом не осознала, что здесь нет никого, кто мог бы вновь изувечить меня, нет даже Лолы, только я и леди Элизабет…
– Мама… – вместо собственного голоса из груди вырвалось невнятное сипение.
– Всё хорошо, всё будет хорошо, – быстро стирая с щёк слёзы, матушка заглянула мне в глаза, пытаясь там что-то разглядеть.
– Я хочу спать, – прошептала, чувствуя, как усталость наваливается на меня удушливым покрывалом. Как, не заботясь, пеленает меня, лишая остатка сил.
– Конечно, – слишком поспешно шепчет мама в ответ и помогает мне встать.
Не беспокоясь о том, что оставляю мокрые разводы, я вернулась в комнату и вновь упала на кровать, только на этот раз проваливаясь в пустоту, где не было слышно ни звука.
Кто-то кричал, кто-то шипел в ответ на этот крик, а мне так не хотелось просыпаться. Хотелось понежиться в объятьях сна как можно дольше, потому что я была уверена, стоит мне только открыть глаза, как привычный мир перевернётся.
– Я прошу тебя, дай ей времени хотя бы до вечера!
Как я ни мечтала остаться в стороне от происходящего, слова перестали сливаться воедино, и я смогла расслышать, кто и что говорит.
Матушка была зла, но изо всех сил сдерживала эту злость. А вот её собеседник даже не пытался ничего сдерживать.
– Она должна присутствовать при подписании договора, – пробасил отец, и стоило только услышать его голос, как воспоминания, отвратительные и гадкие, обрушились на меня, подобно молоту.
Я распахнула глаза и резко села, обводя взглядом собравшихся.
А посмотреть было на кого. Рядом с лордом Маригором стоял Алан, прежнего сияния на его лице не сохранилось, но, тем не менее, сложно было не понять, что он доволен, как никогда.
