На первом этаже была пирожковая, которая отпраздновала в этом году почти шестьдесят лет. Пирожки там были вкуснейшие, как у мам из детских книжек. Глина любила яйцо, запеченное в тесте целиком, и в другое время она бы с удовольствием его сжевала, но ноги несли ее дальше. Она прокручивала в голове случившийся с Тимом разговор, и ей хотелось, чтобы этого разговора просто не было. Надо было как-то пережить этот момент, как кинопленку промотать его вперед…
Глина завернула во двор сталинской высотки. Она не могла вдохнуть, словно в грудь воткнули раскалённый прут, а в ключицу отдавало пульсирующей болью. Глина слышала тонкий и неотчетливый зов, и упорно шла к парадной в углу. Во дворе было сыро и пасмурно. На бетонной чаше для цветов сидел бомж с сигаретой в грязных пальцах. Он исподлобья посмотрел на Глину и судорожно затянулся.
– Витька Цой в башне жил, под самым шпилем, – прохрипел он и закашлялся.
Глина не поверила, но переспрашивать не стала, лишь задрала голову вверх.
– За пятихатку могу внутрь провести, – предложил бомж, и девушка с интересом посмотрела на него. Разумеется, со стенами сталинки говорить ей не стоило, она просто могла не выдержать такой перегрузки, но внутри дома была вещь, которая хотела отдать ей свою память.
Она вытащила купюру и протянула ее бомжу, а тот, кряхтя, поднялся с бетонной чаши, набрал код на двери и впустил Глину в темное нутро высотки.
***
Очнулась Глина, лежа на широком подоконнике в парадной.
Незнакомое лицо участливо склонилось над ней, бомжа рядом не было.
– Приход словила? – спросила девчонка с розовыми дреддами.
– Сама не поняла, – Глина села и помотала головой. В руках у нее был розовый шарик неправильной формы, величиной с крупную сливу. Шарик такого размера она не скатывала никогда.
– Чем затарилась? – снова спросила незнакомка.
– Да ничем вроде, – Глина помотала головой.
– Это чо у тебя? – девчонка ткнула пальцем в шарик
– Ты его видишь? – удивилась Глина.
– Этот пластилин? – уточнила незнакомка, – вижу. На фиг ты его сюда приволокла? Это курят или нюхают?
– Я его не приволокла, я его отсюда взяла, – честно сказала Глина.
– Не было такой фигни тут, точно, – уверенно помотала дреддами девчонка, – может, Саныч тебе дал?
Глина тупо уставилась на розовую сливу, восстанавливая в памяти события. Вот она поднялась на последний этаж, стараясь не касаться руками перил, вот она стоит перед дверью в квартиру. Еще за тысячонку ее впускают внутрь. Квартира отремонтирована, в ней живут чужие, временные… Кажется, что здесь нет ни одной вещи, которая могла бы ее позвать.
