Глина устроилась в двух сдвинутых креслах, и, уставшая от слёз, уснула быстро. Ближе к утру она проснулась от неясного шума, который не позволил ей больше сомкнуть глаз. Потом Глина поняла, что это был шум вещей, которыми был набит кабинет: в пакетах с бирками, в свертках на полках, в сейфах, в коробках по углам… Все они хотели что-то рассказать Глине, перебивали друг друга и срывались на крик. Глина зажала руками уши, но в голове звуки чужих голосов только усилились. Не известно, чем бы закончилась эта история, если бы хмурая сотрудница ПДНа не открыла дверь и не вывела Глину в служебный туалет.
К обеду за Глиной приехала мать. Плача и обнимая дочь, она пыталась выяснить, что же побудило ее маленькую дурочку вот так уйти из дома, ничего не сказав: «Глина, Глина, как же ты всех напугала!»
***
Глина снова ехала с матерью в сидячем вагоне «Москва-Воронеж», и снова возвращение домой не сулило радости. Глина плюхнулась на сиденье и натянула ворот мастерки до самых бровей. Мать теребила Глину, что-то у нее спрашивала, но та отмалчивалась, а потом принялась причитать: «Дура я, дура тупорылая». Таисия, глядя на плачущую дочь, в растерянности гладила ее по спине, не зная, что предпринять. Окружающие Переверзевых пассажиры смотрели на странную семейку с интересом. Одна сердобольная девушка извлекла из сумочки шоколадку и попыталась вручить ее Глине. Сосед слева раздраженно предложил матери не сидеть сиднем, а что-то предпринять и угомонить подростка. Подошла проводница и спросила, не нужна ли помощь. Таисия отнекивалась, робко объясняя, что у них все в порядке.
Потом пассажирам наскучило рассматривать эту странную парочку, и каждый занялся своим делом. Глина же почувствовала сильную усталость, словно вместе со слезами у нее закончились все силы. Она уставилась в окно покрасневшими глазами на мелькавшие черные лесопосадки с остатками снега, заброшенные дачные поселки, деревеньки. Веки чесались и горели, голова болела. Постепенно вагон укачал Глину, и она уснула до самой конечной остановки.
Уже на вокзале, когда ее с матерью встречал милицейский стажер Валера, который на том, чтобы сначала заехать в отдел полиции для дачи объяснений. Глина не была дома три дня, но ей казалось, что все в городе изменилось. Он стал чужим, совсем неласковым, знакомые дома словно изменили свои очертания, улицы пересекались под острыми углами, а траектория движения автомобиле стажера казалась ломаной, а не прямолинейной. Глину тошнило, и она пыталась проглотить подкатывавший к горлу комок, но на очередном светофоре не выдержала.
