Глина посмотрела на торговку. Она, кряхтя и бормоча, собирала скарб, взваливая клетчатую сумку на тележку.
– Глебу помоги, – сказала Глина, кивая на лежащего охранника.
– Ничего с ним не случится, такого из мортиры не убьешь, а не то, что чайничком приворотным для сбора бабской лунной крови, – ответила старушка, катя впереди себя тележку, –вспомни, зачем живешь, чего не доделала? А вообще, лучше бы тебе на хутор.
– Почему я тебе верить должна? – бежала Глина за шустрой старушкой.
– Хочешь – верь, а хочешь – не верь, – буркнула та, заворачивая с площади к выходу, – только никуда тебе не деться. Сколько веревочке не виться, а конец будет. Вот только конец свой человек сам выбирает.
Старушка скрылась их виду, а Глина смотрела ей вслед. Размахивая руками и крича, навстречу ей бежал Гомон.
– Куда ж ты, девочка моя, – причитал Гомон, – я думал, что с тобой что-то случилось. Ты из виду пропала! А Глеб-то, Глеб… У него эпилепсия, оказывается, я сроду не знал. Хорошо, что вот так вышло, выявилось в самый безопасный момент.
– А что, над нами есть какая-то угроза? – угрюмо спросила Глина.
– Ой, девочка моя, в какой стране живем, в какие времена… – запричитал Гомон, увлекая за собой Глину к противоположному выходу.
Когда Глина проходила мимо места, где она оставила Глеба, толпа уже разочарованно разбрелась. Антикварного чайничка нигде не было видно, видимо, его «Скорая» увезла вместе с Глебом.
После этой поездки в Ярославль командировки прекратились. Глина много думала о том, с кем пересекались ее пути. Никто из встреченных ею людей не был тем, за кого себя выдавал. Отец был себялюбом, следователь Купцов – чинушей, владелица агентства «Смарагда» – прохвосткой, Евгений – наркоманом, Гомон – мистификатором. Пожалуй, только Шмурдяк не скрывал своей бандитской сущности, да и покойный Берест был честен с Глиной. Что до Тима, то он был просто слабаком, а Глина навыдумывала о нем всякого. В каждом она искала защиту и тыл, но все они были для нее чужими.
Глина чувствовала, что затишье, наступившее в ее жизни временное, и ей надо избавляться от бремени, которое прикидывается дружбой и помощью. В ней мучительно зрело решение довести дело до конца: наказать Пасечника и разрушить его поганый улей.
Раздумывая о том, как следует действовать, Глина ощущала небывалый прилив сил и лихорадку поспешных решений, но она знала, что Гомон наблюдает за ней и в чем-то подозревает. Старик не сделал ей ничего плохого, наоборот, стал ее покровителем и работодателем. Но был ли он честен с ней во всем? Она же знала, что он работал на «Божью пчелу». Почему же не сообщил Пасечнику о ней до сих пор? Или сообщил?
