— Поразительное впечатление, — глядя на фотографию, сказала я, не в силах оторваться.
— Вам нравится?
— В этом суть моей работы, — честно сказала то, что испытывала в тот момент: — В каждое блюдо вкладывается частичка того, кто его приготовил. Это потрясающе…
Я совершенно искренне была впечатлена.
— Кхм…
Я слишком углубилась в свои мысли. Но господин Ли вовсе не пытался напомнить мне о себе. Подняв на него глаза, я увидела, что он несколько смущен.
— Я что-то не то сказала?
— Нет. Спасибо. Я просто не ожидал, что вы так глубоко прочувствуете то, что я хотел сказать этой работой.
— Простите, я, кажется…
— Нет, — прервал он меня поспешно. — Вы удивительно тонко все поняли.
К сожалению, мне пора было уже уходить. Мы быстро разобрались с юридическими тонкостями, а фотографии я получила в подарок. Господин Ли обещал уведомить меня, когда выставка откроется. Я обещала обязательно прийти. Мы расстались очень тепло. Когда пришел тот «самый день», я была полностью готова и собрана. Похудела на три килограмма, дикий недосып, под глазами темные тени, но всё же я была спокойна. Глядя на себя в зеркало утром, я словно увидела себя прежнюю. Измученную серую тень, которая кроме как: «Никто» ничего о себе больше сказать не могла. Пусть внешне мы были очень похожи — я нынешняя и прежняя, но всё же разница была. В первую очередь для меня.
— Я больше не «никто»!
Моя команда, а теперь я могла называть их так, встретила меня в полной боевой готовности.
— Приступим.
Мне просто некогда было остановиться весь дальнейший день. Я даже не ела — попросту забыла и как говорят, «была сыта запахами». Без мелких эксцессов не обошлось, но все они были быстро и четко локализованы и исправлены. В целом, ни на что и не влияли. То, что можно было приготовить заранее, было сделало вовремя. Заготовки для основных блюд так же. В высоком темпе, в котором мы работали, не было места для эмоций и переживаний. Управляющий Лю несколько раз заходил, обсудить возникшие вопросы, и только ободряюще мне улыбался, поглядев на то, как слаженно все трудились. Ни одной ошибки он мне не озвучил, ни одного замечания не сделал. Но даже этому порадоваться мне было некогда. Возможно, я слишком рьяно взялась за дело, и некоторые вопросы можно было отпустить, но я не могла себе этого позволить. Ведь дело было даже не в том — смогу или нет. Я уже знала точно — смогу и сделаю.
Был и ещё один важный фактор — господин. Вот чего я боялась больше всего. Он был в своем праве объявить все мои труды никчемными и бесполезными. И никто не сможет ему противоречить.
